Материалы сайта www.evrey.com
Посещайте наш сайт ежедневно!


КУЛЬТУРА | СЮЖЕТ УСЛОЖНЯЕТСЯ…

Свободно трансформируя образы реальных объектов, иерусалимский художник Давид Герштейн создает некую «игровую среду», которая открывает зрителю те или иные грани нашего существования…

«ИГРА» КАК СПОСОБ ОТРАЖЕНИЯ РЕАЛЬНОСТИ

Шейна Моргенштерн, журналист

…Параллельно стене плотной толпой мчатся, вот-вот исчезнут из виду, велосипедисты. Мчатся так быстро, что ни лиц их, ни яркой экипировки не разглядишь…

— Вообще-то я не фанат спорта, — объясняет, перехватив мой взгляд, художник Давид Герштейн. — Мои композиции на «спортивную» тему — «Гонки», «Марафон» и т.д.— в немалой степени формальный поиск, поиск пластических средств, позволяющих передать ощущение скорости, движения… А в основном я занимаюсь тем, что «перевожу» на язык цвета и пластики свою биографию……

Давид рассказывает о дедушке и бабушке. И я, рассматривая его «сельские» работы, ощущаю тепло воспоминаний о них.

Родители Давида родились в Польше. И оказались в Эрец Исраэль еще до Второй мировой войны. Мать привезли сюда трехлетним ребенком.

Ее папа и мама обзавелись фермой в Афуле. У них было несколько коров. Но ферма там просуществовала недолго — коровы пали одна за другой. После этого они переехали в Иерусалим и выстроили коровник в Гиват Шауле (район Иерусалима).

Отец Герштейна приехал в Эрец Исраэль сам, в 1933 году. Совершенно один. Было ему тогда всего 18 лет.

В Иерусалиме родители Давида встретились и поженились. Здесь в 1944 году у них родились сыновья-близнецы — Йонатан и Давид.
Мальчики были похожи не только внешне, но и вкусами, желаниями, пристрастиями. С четырех лет оба начали с увлечением рисовать..

— Не знаю, откуда в нас это взялось, — вспоминает Давид. — В нашем доме даже книжек с картинками не было. Не говоря уже о предметах искусства. Впрочем, как-то раз на тахане мерказит (центральная автобусная станция) отец купил «картинку». Эдакий кич. И повесил на стену. Но нас с братом она не заинтересовала… Быть может, какое-то влияние на нас оказал дед. Он был, ко всему прочему, и софером (переписчиком текстов Торы). Мы с братом любили смотреть, как на чистой поверхности под его рукой появляются красивые буквы и знаки…

В дом Герштейнов время от времени приходил страховой агент, художник из Румынии (оформлением страховых полисов он зарабатывал на жизнь) Как-то раз, застав братьев за рисованием, он внимательно рассмотрел плоды их творчества и, обращаясь к отцу, произнес: «У ваших сыновей талант. — Они будут художниками».

Тогда ни отец, ни мальчики не приняли его слова всерьез.

Еще долго свое будущее с изобразительным искусством братья Герштейны не связывали. Просто продолжали рисовать. Учились в обычной школе, посещали художественные кружки.

Решение стать художниками, окончательно «оформилось» позднее, когда они отслужили в израильской армии. В 1965 году Йонатан уехал во Францию и поступил в Парижскую Академию художеств. Давид остался в Израиле и начал учиться в Иерусалимской художественной Академии «Бецалель».

— Обучение в «Бецалеле» меня вполне устраивало, — рассказывает Давид. — Все было внове, все — интересно. Но брат настойчиво звал меня во Францию. В конце концов, я не устоял и тоже отправился в Париж…

Отучившись в Париже два года, в 1968-м Давид продолжил учебу в Нью-Йорке.

Вернулся в Израиль в 1970 году. А в 1971-м — стал в «Бецалеле» преподавателем.

Вскоре вернулся на родину и брат Йонатан. Ныне рав Йонатан Герштейн — известный в израильских религиозных кругах книжный график.

С 1971 года Давид начал участвовать в выставках. Его работы экспонировались в Иерусалимском Доме художника, в художественных галереях Иерусалима и Тель-Авива.

Параллельно он вел поиск собственного пластического языка. Пробовал себя в живописи и графике. На каком-то этапе увлекся скульптурой и в 1973 году ездил в Лондон — чтобы овладеть приемами работы с металлом и другими материалами.

Но в «чистом виде» ни живопись, ни графика, ни скульптура не удовлетворяли его. Свой стиль он нашел в нетрадиционном использовании различных жанровых элементов, сочетая скульптуру с живописью, живопись с графикой и т.п. А в результате живопись и графика в его необычных конструкциях обретают иную, новую среду, а скульптура утрачивает зависимость от свойств материала.

На начальном этапе, к примеру, он вырезал из бумаги «профили», а потом, придав произведению нужные формы, расписывал поверхности. Позднее бумагу и картон в готовом изделии сменил вырезанный лазером по модели металл в несколько миллиметров толщиной.

Изобретенные им приемы раскрепостили его, позволили совершенно свободно трансформировать натуру. Реальность в его произведениях — узнаваема, но ее отражение в цвете и пластике полностью подчинено замыслам, воображению художника. В результате заимствованные им у естественной среды «объекты» словно переселяются в иную действительность, фиксируя определенные психологические состояния, чувства и настроения.

Творчество Давида Герштейна как бы подтверждает известную мысль о том, что идеи «бродят по миру», приживаясь в самых разных точках планеты. Давид не знает русского, и побывал в Москве, выполняя монументальный заказ, лишь несколько лет назад — в период, когда он уже стал признанным мастером созданного им «жанра». Однако язык, на котором «разговаривают» его персонажи, самым непосредственным образом ассоциируется с поэтикой российских метаметафористов, в произведениях которых привычные для нас слова (у Герштейна — художественные объекты) означают, по выражению теоретика метаметафоры Константина Кедрова, «совсем не то, что они значат» (см. на сайте статью «Космос Владимира Друка»).

Суть данного метода в общих чертах выразил один из поэтов этого направления в строке — «Мы изменяем кривизну пространства…». Только у российских представителей метаметафоры «изменения кривизны» окрашены в основном в минорные тона. А у израильского «метаметафориста», художника Давида Герштейна — в яркие, сочные, радостные…

В 1987-м состоялась его персональная выставка в Иерусалимском музее искусств. В 1988-м — в Хайфском музее современного искусства, в 1989-м — в художественном музее Герцлии.

В эти экспозиции он включил и свои новые работы. Такой поворот в его творчестве стал для публики полной неожиданностью — многие просто не знали, как их воспринимать.

— Один мой хороший знакомый, — рассказывает Давид, — подошел ко мне на выставке и сказал: «Зачем тебе эти игрушки?! Прежние твои работы — такие хорошие…». На вопрос «зачем» мне трудно было ответить — долго объяснять. А вот с его определением — «игрушки» я, в общем-то, согласился… Это, вероятно — воплощение нереализованной детской мечты. Игрушек у нас с братом, как и у большинства израильтян моего поколения, не было. Наши родители не имели возможности их покупать… Выработанный мной пластический стиль, действительно — своего рода «игра», как некий способ отражения реальности. Меняя привычный облик персонажей и объектов, я создаю некую «игровую среду», которая позволяет увидеть мир под иным углом зрения, открывая те или иные грани нашего существования…

Персональные выставки Давида Герштейна принесли и практический результат. Творчеством художника заинтересовались архитекторы, представив его композиции в интерьере и экстерьере общественных зданий, в ландшафтных пространствах.

Давид к тому времени и сам думал об этом. В 1988 году в Тель-Авиве он создал свою первую мастерскую. Всю работу, от эскизов до готовой «продукции», делал один, а заказы для него искал «партнер по бизнесу». Вскоре партнер попытался взять в свои руки и управление творческим процессом. Не приняв диктата со стороны (ибо убежден, что истинное творчество рождается, когда художник освобождается от «давления» извне и следует лишь собственной интуиции), Давид решил, что отныне будет себе дилером сам.

Он снял небольшое помещение в Иерусалиме, перенес туда мастерскую, изготовил новые модели и принялся налаживать необходимые контакты.

Уверенности, что все будет так, как задумано, у него, конечно же, не было. Однако выяснилось, что он обладает и нужными на этом пути деловыми качествами, а знание нескольких иностранных языков позволило ему находить заказчиков не только в Израиле, но и за рубежом.

Поначалу мастерская размещалась в одной комнате. Теперь она занимает целый этаж большого здания в Тальпиоте (район Иерусалима) и обрастает новыми и новыми помещениями. Теперь, наладив дело, Давид Герштейн может сосредоточиться в основном на решении творческих задач. Ведь у него — порядка тридцати квалифицированных помощников. Есть своя бухгалтерия, свой секретариат, отдел компьютерной графики, рабочие, художники-исполнители. И — собственная галерея.

Сегодня диапазон его художественной продукции — достаточно широк: мелкая пластика, «профильная» скульптура, настенные панно, монументальные композиции…

Его работы можно увидеть на улицах, в парках, в общественных зданиях и различных учреждениях Иерусалима, Тель-Авива, Бэер-Шевы, Негева, Герцлии… А «дипломатическую службу», представляя израильское искусство, рассказывая об Израиле и израильтянах, несут они в Москве и Сингапуре, во многих городах США, Великобритании и других стран мира.