Материалы сайта
www.evrey.com
Посещайте наш сайт ежедневно!
ГЛАВА «ШОФТИМ»
Место в Торе: Дварим, гл. 16, ст. 18 — гл. 21, ст. 9.
Почему она так называется?
По первому слову нашей главы, которая начинается с фразы: “Судей и исполнителей закона назначь во всяком месте (городе), которое Творец определит каждому колену”.
Судьи на иврите — шофтим.
Обсуждение главы Шофтим
Наша недельная глава начинается повелением Всевышнего — «Судей и стражей поставь себе во всех вратах твоих» (Дварим, гл. 16, ст. 18).
Чтобы общество развивалось и функционировало на основе законов, требуются усиление двух ветвей власти — той, что законы формулирует и трактует, и той, что следит за их исполнением.
К первой ветви власти относятся судьи и законодатели, ко второй — стражи и блюстители порядка.
В Торе находим повеление, чтобы все наши врата были отданы под контроль обеих этих ветвей.
Человек взаимодействует с миром через пять «ворот»: два глаза, два уха и рот. Причем, взаимодействие осуществляется по двум направлениям — внутрь и наружу. И далеко не все разрешено пропускать туда и обратно.
Возьмем, к примеру, уста, или по-простому — рот. В него нужно впускать только разрешенные виды еды и питья. А выходить из него должно только то, что разрешено произносить.
Рамбам (раби Моше бен Маймон, великий Учитель, комментатор Мишны и составитель полного кодекса еврейских законов Мишнэ Тора; Испания – Египет, 12 век) перечисляет пять видов речений, которые нужно отфильтровывать, чтобы они не исходили из уст. Это — злословие, сплетни, ложь, грязные и недостойные слова и выражения, например, ругань, а также пустую болтовню, не имеющую смысла, беседу ни о чем — переливание из пустого в порожнее.
Сюда можно отнести и обсуждение того, что привело такого-то к богатству. Одна из излюбленных тем — за счет чего и насколько разбогател очередной нувориш, в надежде, что что-то из богатства прилипнет и к всезнающим диванным экспертам.
Очень важный вход — глаза. И далеко не все разрешено пропускать через эти врата.
Уши — тоже ворота. И неважно, насколько лопоух их хозяин. Имеет значение лишь то, как он организовал контроль на входе.
По велению Всевышнего во всех этих вратах надлежит поставить судей и стражей — судебную и исполнительную власть, чтобы защитить и укрепить их. Обязанность эта лежит на каждом. Беспечность, когда врата оставляют без охраны и надзора, может очень дорого стоить и будет наказуема.
Судья на основе своих знаний выносит решение, а страж претворяет это решение в жизнь. Такое взаимодействие двух систем должно уберечь человека от прегрешения.
Судья олицетворяет мудрость — он должен хорошо знать, что разрешено законом и что запрещено.
Страж символизирует богобоязненность. Его обязанность — стоять на страже закона и осуществлять решения судьи. Но если, наряду с богобоязненностью, страж еще пытается изобразить из себя приятного человека, то может возникнуть проблема. Например, судья постановил, что подсудимый должен заплатить тысячу шекелей. Он отправляет стража изъять эти деньги и доставить по назначению. Когда блюститель порядка предстает перед осужденным, тот пытается оправдаться, заявляя, что суд не учел важные детали. А закончив перечислять доводы в свою защиту, он как бы вскользь добавляет: «Да и вообще, у меня нет ни гроша в кармане, я не могу себе позволить чашку кофе с круассаном. Откуда мне взять тысячу?». И мягкосердечный полицейский Азулай ограничивается взиманием лишь двухсот шекелей, вместо требуемой тысячи.
Когда у богобоязненности есть подобные изъяны, решения судьи уже не имеют особого значения. И действительно. Какая разница, что решит разум человека, если его сердце все равно это решение смягчит и подстроит его под свои желания?
Допустим, человек (точнее — судья, что внутри него, то есть — его разум) принял решение больше не опаздывать на молитву, которая начинается без четверти семь утра. Положив себе полчаса на сборы, он устанавливает будильник на шесть пятнадцать. И вот будильник звенит, а это значит, что прибыл страж. И человек вступает с ним в переговоры.
— Я очень устал, ведь я поздно лег спать, да и двадцати минут мне вполне хватит за глаза...
И мягкотелый полицейский отступает, он позволяет ему поспать еще десять минут. В итоге, человек приступает к молитве с десятиминутным опозданием.
В Торе читаем: «Судей и стражей поставь себе».
Судей и стражей — вместе. Не разделяй их. После того, как судья вынес решение, не забывай о нем и не полагайся всецело на стража. Он может проявить излишнюю мягкость. Судей и стражей поставь себе, поставь их справа и слева. Пусть надежно охраняют врата и ведут тебя по жизни мудрость и богобоязненность...
на основе комментария раби Иешаягу hа-Леви Горовица
(автор комментариев к Торе и Талмуду, объединенных под общим названием «Шней Лухот hа-Брит», в аббревиатуре — «hа-Шла»; Чехия – Польша – Германия – Израиль; вторая половина 16-го – первая половина 17-го вв.)
Судьи нужны для того, «чтобы они судили народ судом праведным» (Дварим, гл. 16, ст. 18).
Из поколения в поколение перед судьями стоит задача — докопаться до истины. А она порой так ловко спрятана, что найти ее, казалось бы, нет никакой возможности. Но лучшие умы еврейского народа, проявляя недюжинную смекалку, все же отыскивали ее.
Одним из известнейших судей своего времени был раби Элиягу Хаим Майзель, глава раввинского суда Лодзи (Польша, 1821-1912 гг.). Он обладал глубочайшими познаниями в Торе, был наделен сильными лидерскими качествами и, вместе с тем, имел очень доброе и отзывчивое сердце. Его неиссякаемое стремление к Истине снискало ему уважение и за пределами еврейской общины. Так что, и поляки, жители Лодзи, часто обращались к нему за советом или с просьбой рассудить между тяжущимися сторонами.
Как-то зимним вечером к нему зашел сосед Янек и начал изливать душу. И вот, что он рассказал.
Янек принимал активное участие в польском восстании 1863-64 гг. против власти русского царя. Восстание было подавленно, а его участников сурово покарали. Но лично Янека пока еще возмездие не настигло. Более того, у него оказались, принадлежавшие комитету восставших десять тысяч рублей — очень крупная по тем временам сумма. И он решил сохранить их, не тратя ни копейки из этих общественных денег. Янек опасался, что за ним в любой момент могут прийти и устроить обыск. Поэтому он спрятал деньги не дома, а в заброшенном подвале. Время от времени он проверял сохранность своего клада. И вот, давеча обнаружил его полное отсутствие. Некоторое время он пробовал сжиться с потерей, но понял, что это выше его сил. Если общественные деньги не найдутся, то он либо тронется рассудком, либо наложит на себя руки.
Раввин от всего сердца посочувствовал соседу и спросил, не подозревает ли он кого-нибудь.
— Еще как подозреваю! — оживился Янек, — соседа вашего, Янкеля.
— Почему именно его?
— Он бедный сапожник, семья его вечно голодала, дома, хоть шаром покати, все ходили в рванье с чужого плеча. А сейчас, ишь ты, смотри — жена его в новом платье, детям костюмчики справили, новую мебель начали покупать. Я его прямо спросил: на какие шиши веселье? А он и отвечает, мол, родственник в Англии помер, бездетный и жутко богатый. Свежо придание, да верится с трудом. А, что до меня, так совсем не верится.
— Я постараюсь тебе помочь, — пообещал раввин. — Приходи завтра, а я до тех пор, что-нибудь придумаю.
На этом и распрощались. И рав Элиягу послал за Янкелем-сапожником.
— Я слышал, ты разбогател, — обратился рав Майзель к гостю, после обмена приветствиями. — Почему же ты не приходишь ко мне, чтобы поддержать один из моих благотворительных проектов, как принято среди богачей нашей общины?
— Но, ведь, это еще не поздно исправить?! — ответил Янкель, слегка покраснев.
— Я слышал, ты получил наследство из Англии? А в каком городе, если не секрет, проживал твой родственник и как его звали? Надо будет посвятить урок возвышению его души.
— Вроде, он жил в Лидсе, — гость почему-то начал заикаться.
— Ах, Лидс! Я дружен с их раввином! Обязательно напишу ему.
Раби Элиягу понял, что английский родственник — выдумка. Он сделал знак гостю, чтобы тот приблизился и перешел на шепот.
— Знай, в городе поговаривают, что ты расплачиваешься фальшивыми деньгами. Ты, конечно, ловко наладил производство, но если не позаботишься о безопасном сбыте, то скоро окажешься за решеткой. А у тебя маленькие дети. Подумай о них, если тебе себя не жалко.
— Это не я! Это сосед поляк, Янек. Это все он! Почему я должен страдать из-за него? Да, я не получил наследства, я нашел эти деньги в подвале, в тайнике Янека. Но я не знал, что они фальшивые! Почему теперь я должен идти в тюрьму вместо этого гоя?!
— Принеси сюда деньги, и я подумаю, как тебя спасти.
В считанные минуты на столе рава оказалось все, что осталось от десяти тысяч.
— Деньги настоящие. Только никогда больше не покушайся на то, что тебе не принадлежит! — резюмировал раввин. — Завтра я верну деньги их хозяину.
Так была восстановлена истина в этой истории.
на основе комментария рава Элиягу-Хаима Майзеля
(раввин Лодзи, Польша, 1821-1912 гг.)
Автор текста Мордехай Вейц