По первым словам фразы: «И воззвал к Моше...» (Ваикра, гл. 1, ст. 1).

И воззвал на иврите — ваикра.

Наша недельная глава начинается словами: «И воззвал (ваикра) к Моше, и говорил Всевышний ему из Шатра Откровения» (Ваикра, гл. 1, ст. 1).

Первое впечатление, что эта фраза построена очень странно. Не сразу понятно, кто же там воззвал к Моше. Да и ритм как будто бы рваный, дерганный — ему явно не хватает плавности.

Если попытаться в меру наших скромных возможностей воспроизвести стиль текстов Торы, первая фраза этой недельной главы могла бы выглядеть, например, так: «И воззвал Всевышний к Моше и говорил с ним из Шатра Откровения».

И вот теперь фраза стала, на мой взгляд, гораздо изящней.

Так почему же Моше не записал ее в таком виде?

В первом слове, которое и дало название нашей недельной главе и всей книге — «ваикра» (и воззвал), буква «алеф» — меньшего размера, по сравнению с остальными буквами слова.

Моше вообще не хотел ее писать. И планировал записать слово — «ваикар». Всевышний использовал это слово, обращаясь к пророку Биламу.

Разница между этими двумя словами состоит в том, что слово «ваикра» предполагает постоянные отношения, а «ваикар» — случайные, спорадические.

Моше не хотел подчеркивать (а слово «ваикра» однозначно на это указывало бы), что между ним и Всевышним укоренилась прочная, постоянная связь. Но Всевышний настоял на том, чтобы в слове присутствовала буква «алеф». Тогда Моше написал ее меньше остальных букв. 

Тут нужно сделать важное уточнение.

Моше действительно не хотел козырять своими особыми отношениями с Творцом. Он не верил, не желал верить, что заслужил эту близость. Пусть будет, — думал он, — как у других пророков, не лучше и не хуже.

Значит, как у Билама, злодея и ненавистника евреев?

Нет, Моше не мог уподобить себя Биламу.

Но, ведь он собирался написать — «ваикар». Именно так Творец обращался к Биламу.

Так, да не совсем.

В тексте Торы читаем: «И воззвал (в оригинале — ваикар) Всевышний к Биламу» (Бемидбар, гл. 23, ст. 4). Значит, если бы Моше хотел походить на него, он бы написал: «И воззвал Всевышний к Моше». Но Моше, хоть и собирался написать «ваикар» (употребить то же слово, которое использовано в обращении к Биламу), но уподобиться Биламу он не желал. Поэтому — перебрал фразу по словам, разобрал и снова собрал ее, внеся в нее небольшое изменение.

И вот, что у него получилось — «И воззвал к Моше, и говорил Всевышний ему».

Видите, тут мы видим иное. И пусть фраза звучит угловато. Возможно, кто-то скажет, что ей не хватает лоска и выспренности. Зато в ней четко угадывается праведный Моше — скромнейший из людей. Моше, с обожженными углем губами.

Написано в нашей главе: «И воззвал к Моше, и говорил Всевышний ему из Шатра Откровения» (Ваикра, гл. 1, ст. 1).

Из этой фразы Учителя в Мидраше (Мидраш Раба на книгу Ваикра, гл. 1) делают заключение, что мудрец, лишенный такта и порядочности — хуже падали, хуже мертвечины. И вот почему.

Судите сами. Моше, мудрейший человек, обучивший Торе народ Израиля, отец всех пророков. Он вывел евреев из Египта и совершил множество чудес. Он спустил с Небес Тору и передал ее сынам Израиля. Наконец, он организовал строительство Мишкана (Переносного Храма).

Однако Моше не входил в Шатер Откровения. Он ждал снаружи — пока его не позовет Всевышний. Как сказано: «И воззвал к Моше». И только после этого — входил.

Может, Моше не имел права войти в Шатер Откровения незваным, ведь это, как-никак — Дом самого Творца?

Нет, имел. Всевышний наделил Моше всеми необходимыми для этого полномочиями, предупредив его еще до того как Шатер Откровения был построен — «И Я буду являться тебе там, и буду говорить с тобой» (Шемот, гл. 25, ст. 22). 

Таким образом, Моше получил допуск входить в Шатер Откровения в любое время, но не воспользовался этим правом.

Почему? — спросите вы.

Ему не позволяло делать это чувство такта (на иврит — дерех эрец). 

Дерех эрец обязывает человека сохранять человеческий облик даже тогда, когда Тора молчит. Ведь недаром сказано в Мидраше Раба на книгу Ваикра (гл. 9), что дерех эрец — предшествует Торе.

Тора дана людям. Но человеческий облик того, у кого отсутствует дерех эрец — с изъяном. И даже если он — мудрец, без человечности, он ничем не отличается от мертвечины. Он — просто падаль в человеческом обличье. 

В молитве, после утренних благословений, мы произносим слова, суть которых — в том, что человек всегда должен быть богобоязненным, И открыто и — втайне.

В свете сказанного они (эти слова) обретают дополнительный смысл: прежде всего, нужно быть человеком, а затем стараться взрастить в себе богобоязненность.

Только не надо выпячивать ее, выставлять напоказ. Следует научиться быть богобоязненным втайне. И лишь после этого можно открыто проявить ее.

Моше не входил сам в Шатер Откровения, хотя и имел на это право. Он терпеливо ждал у входа, когда Всевышний его позовет. Как сказано: «И воззвал к Моше, и говорил Всевышний ему из Шатра Откровения» (Ваикра, гл. 1, ст. 1).

Учителя ставят Моше нам в пример и говорят, что, будь ты хоть мудрецом, изучающим Тору, но если моральные устои тебе чужды — ты хуже падали, хуже мертвечины. 

Это высказывание может показаться чересчур резким. Разве можно сравнить мудреца, изучающего Тору (пусть он и не дружит с моралью, но ведь он все же — мудрец) — с падалью. Да еще так, что это сравнение — не в его пользу.

Речь здесь, видимо, идет о мудреце, который, вопреки справедливости — поставил Тору на службу собственной личной выгоде. Он ловко жонглирует законами и фактами, подтасовывая их в угоду своим интересам. Его мудрость — это коварство, хитрость и изворотливость. Для него не существует морали, но только — цель, для достижения которой, все средства хороши.

Падаль, мертвечина — смердит. Но от нее хотя бы можно отдалиться, ее можно зарыть в землю.

Но кто зароет в землю аморального подонка? И примет ли его земля?

Зароют, конечно. Но сколько кривды и лжи он до этого успеет сгенерировать?

Действительно, падаль в каком-то смысле — лучше. Она не рядится в мудрецы и не лжет. 

Слова Торы сравнивают с медом. Как сказано: «Желанней золота она... и слаще меда» (Теилим — Псалмы царя Давида, гл. 19, ст. 11).

Рош (рабейну Ашер бен Йехиэль, конец 13-го – начало 14-го вв.) пишет, что мед обладает интересным свойством — со временем он обращает в мед все, что попадает в него. И даже кусок падали, с течением времени может раствориться в меде.

Так же и Тора. Того, кто изучает ее — она выстраивает изнутри. Человек, постигающий Тору, духовно растет, совершенствует черты своего характера (на иврите — мидот), преображается к лучшему.

Поэтому тот, кто рядится мудрецом Торы, чтобы использовать ее для обогащения и власти, а сам не меняется, оставаясь циничным прохвостом — хуже падали. Ведь падаль, погруженная в мед — становится медом. Кем же становится такой с позволения сказать мудрец?