Материалы сайта www.evrey.com
Посещайте наш сайт ежедневно!

ГЛАВА «ИТРО»

Место в Торе: вторая книга Торы — Шемот, гл. 18, ст. 1 — гл. 20, ст. 23.

Почему глава так называется?

По имени в первой фразе: «И услышал Итро, жрец Мидьяна...».

Обсуждение главы Итро

1. Не место красит человека, а человек — место

В нашей недельной главе читаем, что Итро оставляет свой дом и отправляется к зятю Моше. И об этом написано: «И пришел Итро... к Моше в пустыню, где тот расположился станом у горы Всевышнего» (Шемот, гл. 18, ст. 5).

Если эту фразу перевести дословно, получится — «... к Моше в пустыню, где он расположился станом, там гора Всевышнего».

В тексте Торы перед словом «гора» нет ни предлога, ни союза. Так что, перевод «у горы Всевышнего» даем лишь для того, чтобы фраза нормально звучала по-русски.

Получается, что «прилизанный» перевод просто скрывает шероховатости оригинала. Но они-то нам как раз и интересны.

Недаром в народе говорится — «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Эти неудобные «кочки», «ухабы» и «овраги» неспроста возникли на пути нашего движения. Так Тора обращает наше внимание на дополнительные смысловые пласты, кроющиеся в этом фрагменте. Не споткнувшись о выбоину, мы наверняка прошли бы мимо залежей важной информации. И месторождение мудрых наставлений осталось бы не открытым.

Итак, мы шли по относительно ровной дороге, пока не наткнулись на гору. Значит, нужно выяснить, что скрывается за этой горой.

В Талмуде (трактат Таанит, лист 21) описывается интересный случай.

Выдающемуся Учителю и знатоку Торы раву Нахману бар рав Хисда довелось пообщаться с равом Нахманом бар Ицхаком (один из крупнейших Учителей Талмуда в своем поколении; Вавилон, 4-й век). И рав Нахман по достоинству оценил способности своего оппонента и его познания в Торе.

Рав Нахман бар Ицхак жил в месте, которое населяли люди, ничем особо не выдающиеся. И рав Нахман бар рав Хисда решил, что ему лучше перебраться жить в его город, полный знатоков Торы, способных воздать должное познаниям рава Нахмана бар Ицхака.

Жить в таком месте мечтал бы любого. Но рав Нахман бар Ицхак — не согласился на это. И процитировал слова раби Йоси (великий Учитель Мишны; 2-й век), что не место красит человека, но человек красит место.

Теперь вернемся к нашему фрагменту. В нем говорится о некоем месте, к которому стремился Итро, и где Моше расположился станом. Так вот, в месте, где Моше разбил свой лагерь — там гора Всевышнего. То есть — не гора определяющий фактор, но — присутствие Моше. Ведь Шехина (Присутствие Всевышнего) покоится на том, кто скромен, кто не возвеличивает себя, даже заслуженно.

Гора Синай была ниже своих «конкурентов» (других гор), поэтому именно она удостоилась стать «площадкой» для дарования Торы и местом пребывания Шехины.

Но продолжим изучение нашей фразы.

Написано: «Где он расположился станом, там гора Всевышнего».

Мы знаем, что требуемую интонацию при чтении Торы передают таамим — особые знаки, размещенные над или под словами.

Над словом «он» (подразумевается Моше) стоит знак твир. Ему соответствует понижающаяся интонация.

Это дает намек на то, что Моше как бы принизил себя. И благодаря этому — удостоился Шехины. Место, где он разбил свой лагерь — стало «горой Всевышнего».

 

на основе комментария Хатам Софера

(раби Моше Софер; вторая половина 18-го века – первая половина 19-го, Братислава, Словакия)

2. Сыновья милей всего

В начале нашей недельной главы описывается, как Итро прибыл в лагерь евреев. Здесь мы читаем: «И велел он сказать Моше: Я, твой тесть Итро, иду к тебе, и твоя жена, и оба ее сына с нею» (Шемот, гл. 18, ст. 6).

В своем комментарии к этому фрагменту Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) объясняет, что Итро, передав Моше такое обращение, подразумевал, что в том случае, если зять не захочет выйти навстречу ему, Итро — пусть он сделает это ради своей жены. И если и это его не убедит — то ради двоих сыновей.

Но почему Раши пришел к выводу, что Итро опасается, будто Моше его не примет? На каком основании он сделал такое заключение?

Чтобы это понять — прочтем предыдущую фразу: «И пришел Итро, тесть Моше, и его сыновья, и его жена к Моше в пустыню» (там же, ст. 5).

Чем она отличается от той, с которой мы начали обсуждение?

Порядком, в котором расставлены в ней, так сказать, «действующие лица».

Итро в своем обращении перед сыновьями ставит жену Моше. Но в предыдущей фразе Торы прежде говорится о сыновьях и только потом о жене Моше.

Возникает вопрос: почему Итро меняет порядок, установленный в предыдущей фразе Торы? Ведь в его пользу свидетельствует и Яаков. Написано, например, в книге Берешит: «И поднялся Яаков, и посадил он своих сыновей и своих жен на верблюдов» (гл. 31, ст. 17).

Эсав же превыше всего ценил жен, затем — сыновей, а потом — и дочерей. Как сказано: «И взял Эсав своих жен, и своих сыновей, и своих дочерей…» (Берешит, гл. 36, ст. 6).

Выходит Итро повел себя, как Эсав? Пришел к Моше, но пример взял с Эсава?

Этот вопрос не давал покоя Раши. И он дает такое объяснение, согласно которому Итро придерживался верного порядка. И действительно, вот, что Итро имел в виду.

— Выйди ко мне Моше, — просил Итро. — И если ты не хочешь уважить меня, то выйди, хотя бы ради своей жены, Ципоры. Но если и она не найдет милость в твоих глазах — остается последний (самый сильный) аргумент — твои сыновья. Выйди ко мне ради них.

И все же неясно, почему для Итро так было важно, чтобы Моше вышел ему навстречу? Неужели он видел в этом необходимый ему почет. Что-то не очень верится, чтобы Итро настолько стремился к почету.

На самом деле, Итро опасался, что Моше, воспарив в духовных мирах и став человеком Всевышнего (на иврите — иш hа-Элоким), совсем оторвется от материального мира, и не будет ему уже дела ни до чего человеческого, включая собственную семью.

Поэтому Итро предложил Моше, что называется, «спуститься на землю» — хотя бы ради жены или детей.

Отметим, что слова Итро возымели действие.

Откуда это известно?

Из продолжения. Ведь сказано: «И пожелали один другому (человек человеку) мира» (Шемот, гл. 18, ст. 7).

То есть Моше, несмотря на духовный взлет, все же остался не чужд всему человеческому.

 

на основе комментариев рава Ханоха Левин

(автор книги «Ган Раве», Польша, 1798-1870 гг.)

и рава Моше Штернбуха

(глава Раввинского суда «Эйда Хередит» в Иерусалиме)

3. Кто кому должен кланяться?

О встрече Моше и Итро в нашей недельной главе написано: «И вышел Моше навстречу своему тестю, и поклонился до земли, и поцеловал его, и приветствовали они друг друга, и вошли в шатер» (Шемот, гл. 18, ст. 7).

Следует отметить, что это — неточный перевод, сделанный так, чтобы фраза достаточно грамотно звучала по-русски. В отличие от него, из текста оригинала — совсем не очевидно, что Моше поклонился Итро.

В своем комментарии Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) это подчеркивает, говоря, что не знает, кто кому поклонился.

И еще. Далее, там, где мы перевели — «друг друга», в оригинале — «муж у ближнего своего».

Кто же назван здесь «мужем»?

Очевидно — Моше. Как сказано: «…а муж, Моше» (Бамидбар, гл. 12, ст. 3).

Следовательно, муж, Моше, поклонился своему ближнему, Итро.

Известно, что сын должен почитать отца (в том числе — вставая, увидев его), а ученик — рава.

Но как быть в ситуации, когда отец — ученик сына? Кто перед кем должен вставать?

Этот вопрос обсуждается в Талмуде (трактат Кидушин, лист 32).

С одной стороны, Моше для Итро был равом и учителем Торы. Вместе с тем, он был его зятем. А зять — обязан почитать тестя (отца своей жены) так, как он почитает собственного отца,  

Об этом свидетельствует обращение Давида к Шаулю, своему тестю — «Взгляни, отец мой…» (Танах, Первая книга пророка Шмуэля, гл. 24, ст. 11).

Так кто же кому поклонился — ученик раву или зять тестю?

Раши обращает внимание, что в нашем фрагменте использовано слово «иш» (человек, муж). А Моше как раз и назван —  «иш». Как сказано: «А Моше — человек необычайно скромный» (Бамидбар, гл. 12, ст. 3).

Поэтому и неудивительно, что необычайно скромный Моше поклонился первым.

Как-то раби Меир из Пермышлян (1780-1850 гг.) отправил письмо раву Шломо Клугеру (автор книги комментариев к Шульхан Аруху, к разделу Орах Хаим под названием Сефер hа-Хаим; 1783-1869 гг.), в котором написал, что хочет с ним встретиться в таком-то местечке.

В назначенный день оба прибыли в это местечко и разместились в разных домах. Раби Меир — на постоялом дворе, рав Шломо — у родственников.

Раби Меир отправил своего помощника к раву Клугеру, чтобы выяснить, кто кого должен почтить визитом. И рав Клугер ответил, что, разумеется, ребе из Пермышлян должен предстать перед ним.

Раби Меир незамедлительно явился к Шломо Клугеру и спросил, чем тот руководствовался, принимая такое решение?

— Когда в пустыне встретились Моше и Итро, — объяснил рав Шломо, — оба они были вне дома, оба были в пути. Так почему Моше поклонился Итро, а не наоборот? Потому что Итро проделал долгое путешествие. Он прибыл из далекого Мидьяна. Путь же проделанный Моше был намного скромнее... Теперь — о нас. Я добирался сюда из самих Брод. А твоя дорога была значительно короче. Поэтому я и постановил, что по закону Торы — ты должен прийти ко мне.

 

на основе комментария Хатам Софера

(раби Моше Софер; вторая половина 18-го века – первая половина 19-го, Братислава, Словакия)

4. Самый первый рассказ об Исходе

Написано в нашей недельной главе: «И рассказал Моше тестю своему обо всем, что сделал Всевышний фараону и Египту из-за сынов Израиля, обо всех тяготах, которые сопровождали их на пути, и как Творец их спас» (Шемот, гл. 18, ст. 8).

Мы знаем, что значимое место на Пасхальном Седере и, соответственно — в Пасхальной Агаде, занимает рассказ об Исходе сынов Израиля из Египта.

При этом Моше в Агаде — даже не упомянут.

Но разве можно рассказать об Исходе, не говоря о Моше?

Оказывается — можно. И пример тому — Пасхальная Агада. И хотя трудно переоценить роль Моше в освобождении евреев из рабства — в Агаде о нем нет ни слова.

Как это объяснить?

Первым, кто поведал об Исходе из Египта, был, как видим, сам Моше — беседуя с Итро, своим тестем. В своем рассказе он сделал акцент на чудесах и деяниях Творца. И ни словом не обмолвился о себе.

Очевидно, тот его рассказ и лег в основу всех последующих, включая и рассказ в Агаде.

В беседе с Итро Моше задал общее направление повествованию об Исходе. И не упомянул себя, чтобы ненароком не умалить значение участия Всевышнего в процессе Исхода и Его чудес. Чтобы подчеркнуть, что все чудеса — только от Творца. Он же, Моше, был лишь исполнителем, одним из винтиков в этом сложном, но прекрасно отлаженном механизме.

Этим Моше оправдал свое звание скромнейшего из людей на Земле (см. Бамидбар, гл. 12, ст. 3).

Обращает на себя внимание слово hа-тлаа (тягота, трудность, беда), употребленное в контексте этого рассказа. Оно имеет форму единственного числе, хотя должно было бы стоять — во множественном.

Кроме того, непонятно о каких именно тяготах или бедах идет речь?

Слово hа-тлаа можно разделить на две части: hей и тлаа. Буква hей соответствует цифре «пять». Таким образом, выражение hа-тлаа содержит намек на пять тягот, пять бед, которые обрушились на сынов Израиля во время Исхода.

Назовем их:

1.    Фараон во главе карательного отряда, состоящего из 600-т колесниц, пустился в погоню за евреями. И настиг их у Тростникового моря.

Тогда евреи пришли в ужас и возопили к Всевышнему.

2.    Сыны Израиля три дня шли по пустыне, мучимые жаждой, без капли воды. И когда они прибыли в Мару, где был источник воды, они не смогли пить эту воду, поскольку она отдавала горечью.

И снова возопил народ к Творцу. На это Создатель велел Моше бросить дерево в воду. И вода стала пригодной для питья.

3. Евреи жаловались на отсутствие привычной еды. В ответ Всевышний послал им с Небес ман (о нем — см. на сайте в ответе «Что такое «ман» (манна)?», № 706), обладавший способностью менять вкус, в зависимости от пожеланий «потребителя».

4. В Рефидиме евреи снова остались без воды, и жаловались на это Творцу.

В ответ Он велел Моше извлечь воду из скалы.

5. Война с Амалеком — с народом, ненавидевшим евреев лютой, зоологической ненавистью. И только благодаря помощи Небес, евреи смогли одолеть своих врагов.

Вот пять испытаний, через которые прошли евреи. Намек на них содержится в нашем фрагменте.

 

на основе комментария раби Йосефа Хаима

(один из крупнейших Учителей Торы, открытой и закрытой ее части — каббалы, автор десятков книг, в том числе — краткого кодекса законов, под названием Бен Иш Хай; Багдад, Ирак, вторая половина 19-го века – первая половина 20-го)

5. Трепетное отношение к чуду

Моше встречает пришедшего к нему Итро и сразу же начинает рассказывать ему о чудесах Исхода. И мы в нашей недельной главе об этом читаем: «И рассказал Моше тестю своему обо всем, что сделал Всевышний фараону и Египту» (Шемот, гл. 18, ст. 8).

Итро, как известно, был тестем Моше, дедушкой его детей.

Но не о семейных делах и не о последних новостях Мидьяна шла у них речь. Это не был праздный треп ни о чем. Разговаривая с Итро, Моше выполнял одно из указаний, которые даны в Торе — рассказывать о произошедших чудесах. И действительно, по Галахе (еврейскому закону) человек обязан оповещать как можно большее количество людей об удивительных знамениях и чудесных событиях, совершенных Всевышним.

Если Творец яаляет открытое чудо, информацию об этом необходимо доносить до как можно большего числа людей. Как сказано: «И расскажут о делах Его с песнопением» (Теилим — Псалмы царя Давида, гл. 107, ст. 22). И еще: «Пойте Ему, славьте Его, рассказывайте обо всех чудесах Его» (там же, гл. 105, ст. 2).

Но почему Моше, поздоровавшись, сразу же начал потчевать гостя рассказами? Мог же сперва поговорить о том, о сем. Итро же не на минутку к нему забежал.

Дело в том, что раньше у Моше не было возможности выполнить это важное постановление. Ведь все окружающие Моше сыны Израиля, весь народ, лично были свидетелями и десяти египетских казней, и чудес, произошедших на Тростниковом море и в пустыне. А рассказывать нужно только тому, кто не видел чуда. Где же такого найдешь?

Моше жил Торой. И как человек, узнав о каком-то вкусном блюде, мечтает его попробовать, так и Моше жаждал исполнять повеления Торы во всех деталях.

Увидев Итро, Моше ощутил аромат, который манил его, аромат, перед которым невозможно было устоять. Это был аромат невероятно вкусного кушанья, как раз в эту минуту поспевавшего на огне. И Моше начал вкушать эту неземную пищу.

Это был рассказ о чудесах Творца. Он смаковал каждый кусочек, наслаждаясь волшебным вкусом, постигая все его оттенки. Обращая внимание гостя на отдельные детали, описывая их так ярко, так рельефно, что Свет Всевышнего стал видимым в шатре.

В какой-то момент Итро почувствовал или представил себе то, что ощущал его зять.

И вот, последний кусочек бережно выловлен из искрящейся подливы. Моше завершил свой рассказ. Гость продолжал сидеть в оцепенении.

Расскажем историю, которая произошла с одним из сыновей рава Ицхака-Зеэва Соловейчика (один из крупнейших раввинов середины 20-го века; Бриск или Брест-Литовск — Иерусалим).

После свадьбы этого сына, в шаббат «шева берахот» (первый шаббат после свадьбы), на утренней молитве, когда пришло время читать Тору, рав Ицхак-Зеэв обратил внимание, что жених так и не появился. Встревоженный отец послал справиться, что стряслось с его сыном. Люди безрезультатно стучали в запертые двери. И не получив ответа, решили ломать дверь.

В доме стоял тяжелый запах угарного газа — по-видимому, из-за неисправной печной тяги.

Новобрачные лежали без сознания. Их поспешно вынесли на свежий воздух. Но даже несмотря на бодрящий морозец, они не сразу пришли в себя. Подоспевший врач заключил, что если бы помощь запоздала хотя бы еще на пару минут, молодые бы уже никогда не встали с кровати.

Весь остаток шаббата и последующие дни рав Ицхак-Зеэв рассказывал каждому, кто к нему приходил, о произошедшем чуде. Рассказывал основательно, в деталях, не упуская даже мельчайших подробностей. Впоследствии он объяснил, что научился этому у Моше, о котором сказано: «И рассказал Моше тестю своему обо всем, что сделал Всевышний».

Трепетному отношению к чуду мы можем научиться и у царя Давида.

Когда Давид вызвался пойти на схватку с Галиатом, царь Шауль засомневался. Ведь Давид был еще слишком молод. Но Давид в доказательство правильности своего решения, рассказал такую историю.

Когда он пас овец своего отца, бывало, что на стадо нападал медведь или даже лев и хватал овцу. Тогда Давид, не раздумывая, бросался на хищника, убивал его и спасал бедную овечку, часто уже агонизирующую.

Вот как об этом написано в Танахе: «Твой слуга пас овец у отца своего, а когда приходил лев или медведь и уносил овцу из стада...» (Первая книга пророка Шмуэля, гл. 17, ст. 34).

Если мы посмотрим на текст оригинала, то не найдем там никакой овцы. И не потому, что ее унес лев. Нет, Давид справился со львом. Вместо слова «се» (овца), там написано «зе» (это). Так что можно прочесть, что лев уносил это. Но традиция нас учит, что хоть и написано «зе» — читать все же нужно «се».

Почему же написано одно, а читают другое? Если имеется в виду овца, то так, казалось бы, и нужно было написать. А если написано правильно — «это», то и читать следует — «это».

Ответ на этот вопрос помогает найти Мидраш. В нем сказано, что из шкур, отбитых у львов и медведей овец, Давид сшил себе одежду, с которой никогда не расставался. Чтобы она постоянно напоминала ему о чуде, которое совершил для него Всевышний, предав львов и медведей в его руки.

Таким образом, рассказывая Шаулю о своих поединках с хищниками, Давид произнес: «се» (овца), но при этом показал ему «зе» (это) — свою одежду, сшитую из овечьих шкур.

 

на основе комментариев рава Ицхака-Зеэва Соловейчика

(один из крупнейших раввинов середины 20-го века; Бриск или Брест-Литовск — Иерусалим)

и Виленского Гаона

(раби Элиягу из города Вильно, Литва, 18-й век; назван Гаоном — почетнейший титул — за исключительные знания всех разделов Торы и праведность)

Автор текста Мордехай Вейц