Ритва (раби Йом-Тов бен Авраам, один из крупнейших комментаторов Талмуда, Испания, вторая половина 13-го века) пишет, что в дороге, переходя с места на место, вообще опасно совершать обрезание. Тем более — в ситуации, когда евреи «по велению Всевышнего располагались станом, и по Его велению отправлялись в путь» (Бамидбар, гл. 9, ст. 20), и у них не было возможности остановиться в одном месте до тех пор, пока не заживет рана от обрезания.

Кроме того, одним из наказаний за прегрешение разведчиков, о котором речь пойдет дальше (см. Бамидбар, гл. 13, ст. 26) стало то, что в пустыне не дул северный ветер, способствующий заживлению ран. И это тоже послужило причиной временного отказа от обрезания.

Повелению совершать пасхальное приношение предшествует назначение левитов под начало Аарона и его сыновей для служения в Мишкане (Переносном Храме).

Изначально служение Всевышнему лежало на первенцах. Но после поклонения золотому тельцу они были лишены этой привилегии в пользу левитов, которые не участвовали в создании золотого тельца.

Сыны Израиля опасались, что пасхальное приношение отнимут у них. Ведь его запрещено есть чужаку. И тот, кто из-за своих действий сделался чужаком по отношению к Творцу (речь о тех, кто поклонялся идолу или перешел в другую веру и т.п.) — не вправе есть пасхального ягненка.

Поэтому Всевышний обновил свое повеление о приношении в Песах. Причем, это повеление последовало сразу же после придания нового статуса сынам колена Леви. Чтобы показать, что евреи наказаны далеко не по всем статьям. И хотя право служения в Храме первенцами утрачено и отдано левитам, но пасхальное приношение осталось прерогативой всех сынов Израиля.

Следует обратить внимание, что Всевышний подчеркивает необходимость совершить пасхальное приношение строго «в назначенное для него время».

Неужели кто-то мог решить устроить Песах в Шавуот или в Суккот?

Дело в том, что взрослое мужское население в ту пору составляло 600 тысяч. А обязанность совершить приношение в Песах лежала также и на женщинах. Так что, нужно было зарезать не менее 100 тысяч ягнят — из расчета на миллион двести тысяч человек. Причем, сделать это нужно было с полудня и до наступления сумерек 14-го Нисана. Потому что с наступлением предвечерних сумерек, уже нужно было садиться есть пасхальное приношение

 А резать могли только три человека: Аарон и двое его сыновей — Элазар и Итамар. Ведь Надав и Авиhу на тот момент уже погибли, а Пинхас еще не получил статус коэна.

Таким образом, Тора демонстрирует нам невероятное чудо. За столь короткий отрезок времени, всего три коэна смогли зарезать ягнят для пасхальных приношений 1 миллиона 200 тысяч человек.

на основе комментариев Рамбана

(Рабейну Моше бен Нахман — Нахманид; великий комментатор Торы, Танаха и Талмуда; Испания – Эрец Исраэль, конец 12-го – начало 13-го вв.)

рава Моше Штернбуха

(глава Раввинского суда «Эйда Хередит» в Иерусалиме)

и рава Меира Симхи hа-Коэна из Двинска

(известен и под именем Ор Самеах — по названию одного из его трудов; Учитель Торы, раввин города Двинска, вторая половина 19-го – начало 20-го вв.)

2. Песах со второй попытки

Чтобы совершить пасхальное приношение нужно быть в состоянии духовной чистоты (таhор). А что делать людям, которые по уважительной причине стали таме (духовно нечистыми; о терминах таhор и таме — см. на сайте в обзоре недельной главы Тазриа, первый годовой цикл обсуждения)? Как сказано: «Но некоторые люди были нечисты от прикосновения к мертвому, и поэтому не смогли совершить пасхальное приношение в назначенный срок. И подошли они к Моше и Аарону в тот день…» (Бамидбар, гл. 9, ст. 6).

Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) пишет, что Моше и Аарон, когда люди пришли и спросили у них — сидели вместе в доме учения. И не может быть, что обратились сначала к одному, затем — к другому. Ведь если Моше не знал — откуда знать Аарону?

Благодаря комментарию Раши, мы выяснили, где именно происходило уточнение закона для тех, кто не смог совершить пасхальное приношение. Но кто эти люди — для нас все еще остается вопросом.

В Талмуде (трактат Сукка, лист 25) раби Йоси hа-Глили (великий Учитель Талмуда, Эрец Исраэль, 2-й век) объясняет, что речь идет о людях, которые несли останки Йосефа (поэтому они стали духовно нечистыми), чтобы захоронить их в Израиле.

Раби Акива (величайший Учитель Мишны, 2-й век) открывает здесь иную грань Истины. Он говорит, что к Моше и Аарону обратились Мишаэль и Элицафан, которые вынесли из Мишкана (Переносного Храма) тела погибших сыновей Аарона, Надава и Авиhу.

В недельной главе Пинхас описывается, как в конце периода переходов еврейского народа по пустыне, на 40-й год, с просьбой решить серьезный имущественно-правовой вопрос обратились дочери Целафхада. Обратились они к Моше и Элазару, сыну Аарона (Аарон к тому времени уже умер). Об этом читаем: «И подошли дочери Целафхада... И предстали они перед Моше и Элазаром» (Бамидбар, гл. 27, ст. 1-2).

Интересен комментарий Раши к этому фрагменту. Он задается вопросом — почему сказано, что дочери Целафхада предстали перед Моше и Элазаром? Означает ли это, что они сперва обратились к Моше, но Моше не смог им ответить, и тогда они спросили у Элазара?

Такого быть не может. Если Моше не знал, то Элазар не знал и подавно.

Для правильного понимания следует изменить здесь порядок слов и сказать — «перед Элазаром и перед Моше». То есть на самом деле дочери Целафхада сначала предстали перед Элазаром, но он не смог им помочь. И тогда они отправились к Моше.

Впрочем, Раши не забывает и о другой грани Истины и, как и в нашей недельной главе,  приводит объяснение, что Моше и Элазар сидели вместе в доме учения, и дочери Целафхада предстали перед ними обоими одновременно.

Почему же в нашей недельной главе, комментируя фрагмент о людях, которые не смогли совершить пасхальное приношение, потому что находились в состоянии духовной нечистоты, Раши не предлагает изменить порядок слов и понимать так, что те люди сперва обратились к Аарону, а когда тот не ответил — прибегли к помощи Моше?

Если предположить, что в этом фрагменте идет речь о Мишаэле и Элицафане — ответ нам подскажет Талмуд. В трактате Санhедрин (лист 16) сказано, что главу рода или семейства, того, кто имеет статус наси (глава, председатель), может судить только суд, в состав которого входит не менее 71 судьи. А Элицафан был главой рода Кеhата. Значит, решение по вопросу Элицафана мог вынести только расширенный состав суда.

О Моше же говорится в Талмуде (там же), что по своей мудрости и значимости его вполне можно приравнять к семидесяти одному судье.

Теперь нам понятно, почему Раши ограничился объяснением, что Моше и Аарон вместе сидели в доме учения. Ведь Элицафан не мог со своим вопросом обратиться к Аарону. Ему нужен был суд в расширенном составе. Его он и нашел в доме учения в лице Моше.

Почему же Аарон тоже упомянут?

Он занимался изучением Торы вместе с Моше и присутствовал при обсуждении.

на основе комментария Хатам Софера

(раби Моше Софер; Братислава, Словакия, вторая половина 18-го – первая половина 19-го вв.)  

3. Красная корова и пасхальное приношение

Когда сыны Израиля совершали пасхальное приношение в пустыне, среди них некоторые были в состоянии духовной нечистоты, то есть — в состоянии таме (об этом термине — см. на сайте, к примеру, в обзоре недельной главы Тазриа, первый годовой цикл обсуждения).

Они не знали, как им поступить, поэтому обратились за помощью. И об этом читаем: «Но некоторые люди были нечисты от прикосновения к мертвому, и поэтому не смогли совершить пасхальное приношение в назначенный срок. И подошли они к Моше и Аарону в тот день» (Бамидбар, гл. 9, ст. 6).

Итак, люди очень хотели совершить пасхальное приношение и не могли смириться с тем, что не смогут выполнить эту важную заповедь. И вот, они предстали перед Моше и Аароном, но проблему свою, по-видимому, адресовали только Моше. Это следует из того, что ответил им Моше, причем без всякого обсуждения с Аароном («И Моше ответил им» — там же, ст. 8).

Так почему Тора упоминает Аарона, как присутствовавшего при разговоре, но рта он так и не раскрыл?

Чтобы ответить на этот вопрос, нам предстоит понять, почему вообще люди, прикасавшиеся к мертвому, и от этого ставшие нечистыми, решили, что им в этом состоянии запрещено совершать пасхальное приношение? 

Рассмотрим заповедь о красной корове. Ее пепел использовался как раз для очищения тех, кто находился в состоянии духовной нечистоты (таме). Процедуру очищения производил коэн. В итоге, избавляя еврея от тумы, он сам становился нечист до вечера. Потому, что красная корова, точнее — ее пепел, очищая одних, на короткое время делал нечистыми других (тех, что осуществлял очищение).

Известно, что коэну запрещено сознательно принимать туму. По этой причине коэнам не разрешается, например, посещать кладбища. И если ради очищения еврея коэну разрешено становиться таме — тем более, находящемуся в состоянии духовной нечистоты должно быть разрешено совершать пасхальное приношение. Ведь за не принесение его полагается карет (отсечение души).

Примененный здесь принцип называется каль ва-хомер (от простого — к сложному). Он базируется на логическом соображении, что в случаях, если за соблюдение легких установлений полагается награда, то за соблюдение трудных — и подавно.

Только заповедь о красной корове стоит — над логикой. Она относится к хуким, то есть — к заповедям, которые не имеют логического объяснения.

Смысл заповеди о красной корове скрыт от людского понимания. И, соответственно, не представляется возможным установить, что труднее этой заповеди, что — легче.

Все это справедливо относительно всех людей, включая, даже самых мудрых. За исключением одного — Моше.

Моше, единственному из живущих на земле, заповедь о красной корове была понятна от начала и до конца, со всеми деталями. Следовательно, Моше был единственным, кто мог построить каль ва-хомер, и с его помощью разрешить пасхальное приношение даже в состоянии тумы.

Таким образом, присутствие Аарона, с этой точки зрения, ничего не добавляло. 

Но есть и другая грань Истины, согласно которой, людям, ставшим таме — нужен был не только Моше, но и Аарон, который не случайно находился рядом с Моше.

Эти люди считали, что проблема их настолько серьезна, что простого раввинского решения будет явно не достаточно. Они полагали, что получить ответ на их вопрос можно, лишь с помощью урим и тумим (элементы одеяния главного коэна, в данном случае, Аарона, используемые для того, чтобы вопрошать Всевышнего).

Ответ, транслируемый Всевышним с помощью урим ве-тумим, читал главный коэн, Аарон. А вопрос формулировал и задавал, обычно, царь.

Моше имел статус царя, а значит, имел право формулировать вопросы для урим и тумим. 

Только Моше обратился к Всевышнему напрямую, без урим и тумим. И сказал им: «Подождите, а я послушаю, что повелит Всевышний» (Бамидбар, гл. 9, ст. 1). И Всевышний дал ответ, назначив дополнительную дату для Песаха — Песах шени.

на основе комментария рава Менахема Менделя из Коцка

 (раби Менахем Мендель Моргенштерн; основатель одного из течений в хасидизме; известен своими острыми, мудрыми высказываниями;

Польша, первая половина 19-го века)

Автор текста Мордехай Вейц