К примеру, в названии одной из опубликованных в 2003-м году статей, употреблено выражение — «стратегия народной войны Организации Освобождения Палестины», — продолжает профессор Фишман. — А введено оно в обиход Ясером Арафатом в конце 1970-х годов. После его визита в Северный Вьетнам, куда он ездил, чтобы получить у вьетнамских политических деятелей рекомендации, как ему изменить международный имидж (чтобы его не называли террористом).

Или же термин — «два лагеря». Его ввела в обиход Россия в период «холодной войны». Чтобы противопоставить «хороших» социалистов «плохим» капиталистам.

Эти термины имеют одну общую черту: их использовали как политическое оружие для достижения военных целей.

Северный Вьетнам, можно сказать — «наглядное пособие», по которому учатся, как слабым одерживать политическую победу над сильными. Ведь в войне с США реально, на поле брани, вьетнамцы не победили. Они выиграли сражение с сильной Америкой в самой Америке — пользуясь поддержкой американских левых сил.

А теперь, посмотрите, как умело применяют на практике опыт вьетнамцев в Палестинской автономии — в их борьбе против Израиля. Ведь именно вьетнамцы сконструировали эту безотказно действующую модель. Вы начинаете с мобилизации солдат, вооруженных пакетиками риса и винтовками старого образца, но — готовых во имя цели выдержать любые испытания. И ставите перед собой задачу получить как можно больше современного вооружения, причем, желательно — из рук врага. И постепенно у вас выстраивается регулярная армия.

В действиях Хамаса четко прослеживается эта вьетнамская модель. И хамасовские лидеры, кстати сказать, этого не скрывают…

— Как на Ваш взгляд, отразились на палестинской истории последние события в Газе?

— Иногда палестинцам трудно развернуть события в выгодном для них свете. Не в любой ситуации им легко удается представить дело так, что они оказываются «жертвами», а Израиль — «агрессором». Вот, например, случай с похищением репортера Би-Би-Си Алана Джонсона. В этом, казалось, крайне трудно было обвинить израильтян.

Однако же в статье, опубликованной в газете Гардиан, лидер Хамаса Халед Машал перекладывает вину за похищение на Израиль. Безусловно, он продемонстрировал тем самым полное отсутствие самоанализа и воображения. Но достиг «высокой» цели, которая ценится выше сиюминутных новостей. Многие приняли печатное слово на веру.

Мусульманское братство превратило Газу в военизированный и укрепленный анклав, готовый к новым виткам агрессии. Хамас не собирается признавать право Израиля на существование. Фатх контролирует Иудею и Самарию. Но его положение в этом регионе не назовешь прочным. Лидеры Фатха коррумпированы. Они не умеют и не хотят заниматься административными делами, у них нет никакого желания заботиться о благосостоянии простых граждан. Абу Мазен (он же — Махмуд Аббас) и сегодня все еще остается палестинским лидером. И преследует ту же цель, что и его предшественник Ясер Арафат — уничтожение Израиля. Это известный факт, и неважно, говорит он об этом или нет.

— Могут ли палестинцы (Фатх или Хамас) стать партнерами Израиля? И второй, не менее важный вопрос: действительно ли палестинцы хотят построить собственное государство?

— Ответ на второй вопрос очевиден: если палестинцы получат свое государство, у них не будет оснований продолжать войну против Израиля. Вывод прост — им собственное государство не требуется. Разговоры на эту тему для них — лишь «разменная монета» в крупной игре.

Следует отметить, что развитие событий в Газе получило опасное направление.

Абу Мазен заявляет, что он стремится создать Палестинское государство рядом с Израилем. И это уже победа наших противников. Они приняли терминологию международного сообщества («два государства для двух народов») и пользуются ею в своих интересах.

Итак, Организация Освобождения Палестины приняла на вооружение термин «два государства». Для непосвященных это — стремление палестинцев к некоему компромиссу, что как будто бы обнаруживает их «умеренность». Но те, кто глубже понимает ситуацию, знают: на самом деле термин «два государства» для палестинцев — лишь остановка на пути к «окончательной победе». Их реальная цель — воплотить в жизнь модель Северного Вьетнама, который в конце концов проглотил Южный Вьетнам. Вот почему меня бросает в дрожь, когда я слышу, как наши лидеры призывают к созданию двух государств в Палестине, надеясь, что это приведет к разрешению палестинско-израильского конфликта.

— Какую роль играет во всем этом Россия?

— Россия, в основном, поставляет оружие и дает политическую поддержку. Тут уместно вспомнить, что Северный Вьетнам перенял свою стратегию у председателя коммунистической партии Китая Мао Цзе Дуна. Перенял и усовершенствовал.

Мао Цзе Дун называл свою стратегию «затянувшийся конфликт». Так он обозначил ситуацию, когда слабая сторона побеждает более сильную, развертывая «народную войну».

Сегодня многие активно используют эту модель, только называют ее в разных местах по-разному. Некоторые именуют ее «войной четвертого поколения» или просто — «асимметричным ведением войны».

Эта «техника» применяется, когда слабая сторона сражается с более сильной — на политическом и военном фронтах. И конца этому не видно.

Военный фронт, как правило, представлен партизанской войной. На политической арене слабая сторона делает все, чтобы международное сообщество объявило действия противника вне закона.

По заказу Фатха (ООП), кстати сказать, труды Мао Цзе Дуна, Че Гевары и генерала Гиапа (командующий северо-вьетнамской армией) переведены на арабский. Генерал Гиап, например, говоря об истоках победы в борьбе против армии США и армии Южного Вьетнама, написал: «Исход войны определяют два фактора — люди и вооружение. В конечном счете, все решает человеческий фактор».

— Как слабая сторона может поставить действия сильной — вне закона?

— С помощью различных международных организаций, таких как, допустим, Организация Объединенных наций. Или, к примеру — привлекая на свою сторону определенные слои обществ разных государств. Это — редакторы газет, журналисты, писатели, профессоры, религиозные деятели, политики. То есть — те, кто создает общественное мнение. Пропаганда, которой занимаются эти люди позволяет поставить под сомнение политическую легальность противника.

— Разве террористические акты, в результате которых гибнут невинные люди, не оказывают влияния на политическую борьбу? Если палестинцы стараются лишить Израиль легитимации, то почему же массовые убийства, которые они совершают, не мешают им в достижении цели?

— Все очень просто. Нужно лишь иначе определить понятие «универсальная справедливость». Изначально это — еврейская концепция, подразумевающая, что перед законом все люди равны, независимо от их расовой или национальной принадлежности.

Другой пример атаки на универсальность закона и морали — введение в обиход понятий «хороший» террор и «плохой» террор.

— Вы считаете, что Хамас сознательно использует китайскую и вьетнамскую модели?

— Несомненно. В действиях Хамаса мы наблюдаем большое сходство с этими моделями.

— Повторяет ли Израиль модель США в их войне во Вьетнаме?

— Очень во многом. Израильская элита сама вводит себя в заблуждение, выдавая желаемое за действительное. Но общественность прекрасно понимает реальную ситуацию. Израильтяне демонстрируют удивительную стойкость. Один французский философ, говоря о «хорошей» демократии, сказал, что это — когда народ лучше своих лидеров. Если анализировать обстановку с данной точки зрения, нужно признать, что израильская демократия — просто великолепна.

— Может ли перевес в политической борьбе быть следствием преимущества политической системы? Когда тирания воюет с демократией, диктатор полностью контролирует свой народ и не стесняется в средствах, без угрызений совести пуская в ход любую, даже самую откровенную ложь. Демократия же строится на моральных и нравственных ценностях, что не позволяет пользоваться теми же недостойными методами борьбы.

— Бесспорно, во время войны, сказывается разница между деспотическим режимом и демократией. И хотя демократия вначале оказывается в невыгодном положении, ее сила, тем не менее, в возможности мобилизовать все общество.

Мы должны рассматривать это под разными углами зрения.

Еврейская история с незапамятных времен дает нам массу примеров, когда немногочисленный еврейский народ побеждал сильного и во много раз превосходящего его численностью противника.

— И это снова ведет нас к вьетнамской модели…

— Вьетнамский генерал Во Нгуен Гиап сумел воспользоваться слабостью демократического общества и, перетягивая на свою сторону «левых», проник в американские СМИ, чтобы публиковать выгодную Вьетнаму информацию. Соединенные Штаты вполне успешно вели войну, но в сообщениях прессы ситуация переворачивалась с ног на голову. А в результате американцы потеряли поддержку не только мирового сообщества, но и определенных слоев населения в собственной стране.

— Вы считаете, что в Израиле происходит то же самое?

— Безусловно. Наши враги воспользовались той же тактикой, чтобы расколоть израильское общество. В декабре 2003 газета Джерузалем Пост опубликовала интервью с официальным представителем Фатха Хатемом Абделем Кадером, в котором он недвусмысленно и открыто заявил: «Мы поставили перед собой цель — расколоть израильское общество и блокировать правые политические силы».

Я бы не удивился, если бы узнал, что письма пилотов в 2003 году, отказывавшихся от прохождения военной службы «по этическим убеждениям», были результатом выбранной арабами тактики. Советник бывшего израильского премьер-министра Ариэля Шарона Дов Вайсглас признал, что одной из причин, обусловивших решение Шарона уйти из Газы в одностороннем порядке, стала борьба между фракциями в Израиле. За то, чтобы изменить политические убеждения левых, Шарон был готов заплатить высокую цену.

— Применима ли вьетнамская модель к тому, что сейчас происходит в Газе?

— Газа сегодня — это вооруженный и укрепленный анклав. И не имеет значения, кто там реально правит, Фатх или Хамас — палестинцы, завладев Газой получили территорию, где они могут накапливать вооружение и откуда они могут вести войну с Израилем. Соглашения Осло предоставили им такую возможность в качестве бесплатного подарка. Партизанская война против Израиля из Газы — лишь первый шаг. В дальнейшем палестинцы организуют военные действия еще на два фронта: на севере — Хизбалла, на востоке — Иудея и Самария...

Хамас уже во всеуслышание заявляет, что они создают регулярную армию. Вспомните вьетнамскую модель: «на начальном этапе — солдат с мешочком риса и винтовкой…».

— Вы говорите о Хамасе. Что вы скажете по поводу того, что Запад снабжает Фатх оружием?

— Могу предсказать, что это оружие окажется у Хамаса и будет направлено против Израиля. Это напоминает мне высказывание Мао Цзе Дуна. Где-то в году 1948-м, когда многие военнослужащие национальной армии перешли в лагерь противника (коммунистические силы Китая) Мао изрек: «Военные державы мира посылают свое оружие прямо мне в руки».

— А если все-таки Хамас не завладеет этим оружием, оно не будет обращено против Израиля?

— В этом случае шансы на то, что оружие будет обращено против Израиля — значительны, а вероятность того, что оно будет направлено против Хамаса — ничтожна. Когда-то та же идея — снабдить Палестинскую автономию оружием, пришла в голову бывшему израильскому премьер-министру Ицхаку Рабину. У нас было время на собственном опыте убедиться в том, что совершена большая ошибка. Тогда, в ноябре 1993 года, Рабин сказал, что это оружие необходимо палестинской полиции для борьбы с Хамасом. И заверил, что это оружие никогда не будет использовано против Израиля, а если такое случится, соглашения Осло будут аннулированы и Армия Обороны Израиля вернется на оставленные ею позиции.

Оценивая полученный урок, мы видим, к каким результатам привела политика Рабина. Сегодня американцы снова хотят дать Фатху оружие — в надежде, что оно будет использовано против Хамаса. И это означает, что прошлые ошибки ничему нас не научили.

— И, тем не менее, все — от премьер-министра Эхуда Ольмерта и до международного сообщества, твердят, что Фатх отличается от Хамаса «умеренностью», и потому Фатх необходимо укреплять и поддерживать.

— Дело в том, что в Америке весьма распространен определенный тип мышления. Считается, что «умеренным» нужно всячески помогать, или — искать беспроигрышный вариант, когда все стороны довольны.

Слабость Запада — в недопонимании того, что идеология — мощная движущая сила. В поисках решений политики Запада, как правило, предпочитают игнорировать идеологию. Они ищут «изначальные причины» терроризма, как будто бы они — в сфере материального. Такой тип мышления мешает им понять врага.

Они, к примеру, не способны всерьез воспринимать публичные высказывания иранского президента Махмуда Ахмадинеджада и не проявляют особого беспокойства, когда тот говорит, что «сионистский режим должен прекратить свое существование». И полагают, что все «споры» можно разрешать, заключая соглашения. В этом — слабость Израиля и всего Запада.

Большинство политиков ошибочно предполагают, что наши враги — обычные порядочные люди. Как мы с вами. В свое время премьер-министр Великобритании Невиль Чемберлен, еще в тот период, когда он был мэром города Бирмингема (графство Уорикшир), говорил, что основная цель Гитлера — улучшение жизненного уровня рабочих Германии. Чемберлену казалось, что он понимает Гитлера. Если Англия даст Гитлеру то, что он хочет, — думал он, — противостояние прекратится, и Гитлер займется строительством дорог, сократит безработицу и поднимет жизненный уровень немецкого народа.

Этот подход к проблеме носит название «когнитивный эгоцентризм», характерный для тех, кто уверен, что любой человек думает так же, как он сам.

— Кондолиза Райс — американка. Но ведь то же самое говорят и же израильские политики…

— Следует иметь в виду, что никто не знает, о чем в действительности думает политик, когда он публично высказывается на ту или иную тему. Возможно, он просто хочет кому-то угодить и говорит то, что от него хотят услышать. Ныне принята так называемая «политкорректность» — форма лингвистического тоталитаризма, которая ведет к «рабству». Прямо по роману известного американского писателя Джоржа Оруэлла («Скотный двор»): если о чем-то запрещено говорить, в большинстве случаев это означает, что об этом запрещено даже думать.

— О чем же у нас запрещено говорить и думать?

Примеров — не счесть. Нам, например, понадобилось очень много времени для того, чтобы можно было, наконец, сказать, что соглашения Осло были ошибкой. Или — другое: нельзя говорить, что арабы пропагандируют антисемитизм.

Во время «мирного» процесса Осло предполагали: если удастся заключить соглашение, наступит мир. Поэтому в мае 1993 года Шимон Перес, занимавший тогда пост министра иностранных дел, закрыл информационный отдел в своем министерстве. И объявил: «Если мы все делаем правильно, нам не нужна связь с обществом. Если же наша политика окажется ошибочной, взаимодействие с обществом делу не поможет».

Да, теперь признают, что соглашения Осло — грубейшая ошибка. Остается сопоставить надежды, которые с ними связывались, с нашей реальностью.

— Большинство государств считают, что Хамас — террористическая организация. Если этой группировке удастся возглавить всю Палестинскую автономию, смогут ли они говорить, что Израиль — «вне закона»?

— Поживем — увидим. Хамас, вероятнее всего, использует модель Хизбаллы во время Второй Ливанской войны. Тогда Хизбалла прибрала к рукам все средства массовой информации.

Возможно, Хамас не получит в СМИ США и Европы ту же поддержку, которой располагает сегодня Фатх. И, тем не менее, всегда найдутся люди, готовые помочь и Хамасу.

— Что, на ваш взгляд, могут сделать Израиль и Соединенные Штаты Америки, чтобы не впустить пропаганду врагов в свои страны?

— В Израиле многие думают, что самая большая угроза исходит от «правых экстремистов», и игнорируют опасность, которую таят в себе «левые».

Социолог из Беркли (США, штат Калифорния) Уильям Патерсон, говорил, что политика можно определить по его поведению. Оценивая деятельность американских радикалов 1960-х годов, он заметил: «Они определяются по их действиям, высказываниям и способу мышления».

Это очень актуально для Израиля. Мы должны спросить себя: что на самом деле думают люди, которые на каждом углу кричат, что они стремятся к скорейшему установлению мира?

Мне это напоминает придуманную Лениным и описанную им в его последних работах доктрину «два лагеря». Согласно этой доктрине, мир был поделен надвое: лагерь большевиков и лагерь капиталистов. Первый он назвал — «революционный национальный Восток», второй — «контрреволюционный империалистический Запад».

Сталин взял эту доктрину на вооружение. А новую жизнь она получила в 1947-м, когда в польском городе Шкларска Поремба провозгласили Декларацию Коминтерна (Информационного бюро коммунистических и рабочих партий).

Тогда главный идеолог Сталина Андрей Жданов, объявил, что «агрессивный американский капитализм» угрожает «мирному лагерю», представленному коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран.

Доктрина «двух лагерей» поделила глобус на две части: «советский лагерь мира, социализма и демократии» и «американский лагерь капитализма, империализма и войны»…

Тут наблюдается полная аналогия с сегодняшним Израилем: если вы принадлежите «мирному лагерю», это должно означать, что вы — авангард в борьбе за справедливые права палестинского народа. Или — что вы строите «государство для всех», что, естественно, не подразумевает суверенное государство евреев.

Если развить эту логику, становится очевидным, что эти цели недостижимы без смены политического режима. И это — очень серьезная проблема.

Мы должны точно знать, что эти люди имеют в виду, когда используют данную терминологию. Не допустить, чтобы люди, действующие на стороне нашего врага, добились реализации целей, которые они перед собой ставят — дело каждого гражданина доброй воли...