Первая фраза главы сообщает: “И вышел Яаков из Беэр Шевы, и пошел в Харан...”.

Сразу же, в первой фразе нашей недельной главы, мы находим несколько необычное употребление глагольных форм. Глаголы вайеце (вышел) и вайелех (пошел) в принципе указывают на будущее время, но буква вав, как бы переводит их в прошлое. И это, как говорят комментаторы, дает нам понять, что в судьбе Яакова должны произойти резкие перемены.

Однако, прежде чем приступить к рассказу, в чем суть этих перемен, ненадолго вернемся к предыдущей недельной главе, чтобы все, о чем мы будем говорить, было понятным.

Ни прежде, ни потом Тора не упоминает о каких-либо контактах Эсава с Ишмаэлем. И вот, после того, как Ицхак дает благословение Яакову на владение землей, которую впоследствии назовут Эрец Исраэль, Яакова он отсылает к Лавану, а Эсав идет к Ишмаэлю.

Тора объясняет: “Эсав увидел, что плохи дочери Кенаана в глазах Ицхака, его отца” (гл. 28, ст. 8).

Эсав, казалось бы, поступает как хороший сын. Мудрецы неоднократно ставят в пример его сыновнюю преданность.

Впрочем, Мидраш отмечает, что Ицхак ослеп от курений идолам, которые совершали жены Эсава. Так что Эсав, подчеркнем, до этого момента об отце не очень-то заботился. И тут вдруг...

Естественно предположить, что, потерпев поражение в соперничестве с Яаковом, ослабив связь с отцом и потеряв надежду на наследство, он заключил брак по расчету. Для того, чтобы установить дополнительное, более прочное родство с другим сыном Авраама — Ишмаэлем, соперником, завистником и ненавистником отца, который в свое время оказался в подобной ситуации.

Еврейская традиция сообщает, что Эсав (которого называют также Эдом), поняв, что убить Яакова ему не удастся, решил, что перед приходом Машиаха передаст народ Израиля в руки Ишмаэля, чтобы Ишмаэль совершил то, что не сумел сделать раньше.

Кроме того, говорится, что “царство Эдома”, последнее и самое тяжелое изгнание еврейского народа, которое длится до сих пор, и на которое в нашей недельной главе намекает сон Яакова (см. на сайте обзор недельной главы Вайеце, первый годовой цикл), включает в себя и притеснение евреев Ишмаэлем.

Также и последняя война с Израилем, которую называют войной Гога и Магога, может означать сотрудничество этих двух обиженных братьев в деле уничтожения евреев. Такое же, например, как сотрудничество иерусалимского муфтия и Гитлера, где один вдохновлял другого и помогал другому “окончательно решить” еврейский вопрос.

Истоком этих событий и является как раз женитьба Эсава, который, не разведясь со своими женами-идолопоклонницами, берет в жены арабку по имени Махалат (что в переводе на русский язык означает — “болезнь”).

А Яаков, спасаясь от ненависти брата, вышел из Беер-Шевы и направился к Лавану, чтобы обрести себе верную жену.

Яаков, несмотря на то, что было ему больше 60-ти лет, не спешил жениться. Недаром он назван в Торе иш огалим — человек шатров. Мидраш сообщает, что сначала он многие годы учился в шатрах Шема (сына Ноаха) и Эвера (правнук Шема), нееврейских мудрецов, познавших веления Творца, чтобы научиться, как соблюдать Его Закон во враждебном окружении.

Говорят наши Учителя: если человек посвящает себя изучению Торы и праведным делам, суженая его все равно дождется. И наоборот, даже если женится человек на своей суженой, но еще не достиг той духовной ступени, на которой должен находиться женатый мужчина — не подготовлен к браку, не знает для чего и как жить — такой брачный союз может распасться. И руки разведенной с ним жены удостоиться тот, чья жизнь посвящена Всевышнему.

По дороге из Беер-Шевы в Харан, Яков видит во сне лестницу (см. на сайте обзор недельной главы Вайеце, первый годовой цикл), и Творец подтверждает благословение Авраама, данное Яакову Ицхаком.

Но после этого возвышенного откровения Яаков дает очень странный обет. В главе читаем: “Если со мною будет Всевышний, и сохранит меня на том пути, по которому я иду, и даст мне хлеб для еды и одежду, в которую я смогу облачиться, и возвращусь с миром в дом отца моего, то Всевышний Всесильным будет для меня. А этот камень, который я поставил как памятник, будет домом Творца, и из всего, что дашь мне, буду посвящать Тебе десятину” (гл. 28, ст. 20-22).

Эти слова и в самом деле кажутся странными. О чем говорит Яаков. Ведь Всевышний только что все это ему обещал. И еще: почему Яаков ставит Творцу условия, да еще такие материальные? Говорит о “хлеб для еды и одежде” (остальное ему уже было обещано)... Ведь исходя из содержания Торы, мы склонны, скорее, предположить, что он будет выполнять, все, что от него требуется, бескорыстно — из любви к Всевышнему. Даже если Творец не все ему даст...

Итак, Яаков не заключает деловой договор: ты – мне, я – тебе. Он дает недер – обет. Зачем?.. И для чего включает в него такие условия?

Обет давали наши отцы, чтобы перед Творцом связать себя определенным обязательством, чтобы утвердить собственное намерение и придать ему силу. Они знали: взяв на себя что-то перед Творцом, нельзя отступиться и не выполнить, даже если задача окажется очень трудна. Но если ее выполнить, можно подняться в духовном развитии на более высокую ступень и быть ближе к Всевышнему.

Обет — словесное выражение какого-либо решения. И даже если Имя Всевышнего при этом не произнесено, к человеку уже предъявляются повышенные требования. И наши отцы стремились пройти все испытания, ибо им было ведомо, что нарушителю обета придется расплатиться еще на земле или в будущем мире.

Поэтому даже самые простые вещи, например, “я приду в восемь”, верующий еврей произносит с осторожностью, сопровождая обещание словами бли недер — без обета.

В силу этого, Яаков, как человек мудрый и праведный, предельно осторожен в своих словах, обуславливая исполнение того, к чему стремится его душа, всеми необходимыми материальными условиями для реального исполнения своего намерения.

Однако читая текст приведенной выше цитаты, мы недоумеваем. Слова Яакова — “хлеб для еды и одежду, чтобы облачиться” — кажутся нам лишними. Ведь сказал же он — “сохранит меня на том пути, по которому я иду... и возвращусь с миром в дом отца моего”. Разве это не предполагает, что Творец даст ему все необходимое, в том числе, и одежду и хлеб, без чего он не сможет благополучно вернуться? Зачем же тогда Яаков упоминает об этом?

Давайте посмотрим, как именно выражено это условие в оригинале — на иврите, где очевидно просматривается двойная тавтология: лехем леехоль вебегед лилбош (хлеб для еды и одежду, в которую я смогу облачиться).

Яков не говорит: “даст мне еду (охель) и одежду (левуш)”, а “хлеб для еды и одежду — облачиться”. К основным потребностям человека он добавляет нечто дополнительное...

Хлеб, при всей его обыденности — основа питания человека. Только после еды с хлебом мы произносим длинное благословение Творцу – Биркат а-Мазон — благословение, в котором мы благодарим Всевышнего зато, что Он дает нам пропитание.

Любая обязательная, праздничная трапеза включает в себя хлеб. В шаббат на хлеб бы произносим особое благословение и непременно едим его во время трех щаббатних трапез. Вспомним, огромные свадебные халы и хлеб, который подносит Шем — Малкицедек, царь Шалема, освободителю Аврааму.

Слово лувуш — “покров”, “одежда”, образовано от корня буша (что в переводе на русский язык означает — “стыд”). Вспомним, историю об Адаме и Хаве, которые еще в Ган Эдене надели на себя набедренные повязки — чтобы “не стыдиться”.

Слово бегед (одежда) в данном контексте не просто нечто такое, что прикрывает человеческое тело. Одежда — ее покрой, материя, из которой она сшита — обычно, как известно, позволяет определить, к какому социальному слою принадлежит человек, указывает на его профессию и т.п. По одежде человека встречают и, ничего не зная о нем, могут оказать ему уважение. Одежда может вызывать восхищение...

Чтобы окончательно понять смысл “условий” Яакова, надо пояснить, что еврейском понимании ад — это огонь стыда, пожирающий человека за его проступки. В аду ему показывают их, и он обретает способность их объективно оценить — увидеть глазами Всевышнего.

Теперь, проанализировав произнесенные Яаковом слова на иврите, мы видим, что он просит Всевышнего: дай мне прожить без стыда, без унижения. И это — одна из основных еврейских просьб.

Я хочу зависеть только от Твоей руки, из Твоих рук я готов принять все, но не допусти, чтобы я зависел от руки человека, — просит Творца царь Давид.

Можно понять просьбу о хлебе и как заботу о материальном, а слово “платье” – как духовное содержание, психологическое состояние, социальный статус.

Заключает свой обет Яаков словами: “и из всего, что дашь мне, буду посвящать Тебе десятину”.

Это обещание Яакова становится заповедью для всего народа Израиля.

Бедный, говорит еврейская мудрость, как мертвый – ему нечем славить Творца.

Яаков хочет сохранить способность почитать Творца и материально. Более того, он стремится помогать другим людям.

Слово маасер — “десятина” — наши Учителя соотносят со словом ошер — богатство. Без огласовок (в иврите — дополнительных знаков, указывающих, какую гласную следует произнести после согласных; в иврите гласных букв нет) слово маасер можно прочесть как меашер — то, что делает человека богатым.

Это не значит, что всякий отделяющий бедным десятину непременно станет миллионером. Хотя на примере множества людей, в том числе и очень богатых, и в наше время мы можем убедиться, что отделение маасера — залог успеха и в материальных делах.

Но речь, скорее, о другом.

“Кто богат? – спрашивает мишна в трактате Пиркей Авот, и отвечает: “Тот, кто доволен своим уделом”.

Тот, кто отделяет десятину, чувствует себя богатым, и самоощущение человека дороже любого богатства.

Яаков стремится к духовному служению, стремится исполнять Волю Творца. А первая заповедь, возложенная Всевышним на мужчину (с 18-ти лет), как мы знаем, — “плодиться и размножаться”.

Написано в нашей главе, что Яаков пришел в Харане к колодцу и увидел, что пастухи не могут сдвинуть огромный камень, который закрывал этот колодец. Им требовалась помощь других людей.

В тексте читаем: “И было, когда Яаков увидел Рахель, дочь Лавана, брата матери своей... то подошел Яаков и сдвинул камень с устья колодца, и напоил овец Лавана, брата матери своей. И поцеловал Яаков Рахель, и возвысил голос, и заплакал” (гл. 29, ст. 10-11).

Как же он один сумел сдвинуть камень, с которым не справились пастухам?

Дело тут в том, что и физическую мощь дает человеку Творец. Благодаря Творцу любой человек в особые моменты жизни может продемонстрировать необыкновенную силу.

Яакова воодушевило, что достиг цели, поставленной перед ним Небесами и его праведными родителями, и это его воодушевление дало ему возможность справиться с трудной ситуацией. Впоследствии такое случалось с ним и с его народом много раз — в преодолении самых разных испытаний.

Но вернемся к нашей цитате и сосредоточим внимание на второй фразе: “И поцеловал Яаков Рахель, и возвысил голос, и заплакал”.

Как же так? Ведь евреям не полагается целовать девушек при людях, даже если они предназначены в жены. И вообще так разрешается обращаться только с женой. Здесь, вероятно, сокрыт какой-то иной, более глубокий смысл. И второе: почему, поцеловав ее, он заплакал?

Яаков был не только праведником, но и великим пророком. Это мы понимаем уже из описания его пророческого сна, когда приснилась ему “лестница”. Увидев Рахель, Яаков, сразу понял, что предназначенная ему в жены дочь Лавана — праведница. И он поцеловал ее как сестру.

Но тут же Творец показал ему и ее раннюю смерть (она умерла при рождении второго сына, Биньямина). Увидев пророчество, Яаков не смог сдержать слез.

Подобную историю рассказывают и о раби Акиве (величайший Учитель Мишны, 2-й век). Когда к нему пришла римская матрона, жена Турнуса Руфуса, губернатора Иудеи, чтобы убедить его в превосходстве философии над еврейской верой, этот очень старый уже человек засмеялся, плюнул и заплакал.

Она спросила — почему он так реагирует на ее слова. И он ответил. Я засмеялся, потому что увидел, что ты выйдешь за меня замуж. Плюнул – потому что вспомнил, из какой “грязи” ты пришла. И заплакал – когда осознал, что и такая красота должна исчезнуть.

Яакову не нужно от Лавана за семь лет работы никаких денег. Его интересует только Рахель, чтобы продолжить с ней свой род, род Авраама и Ицхака.

Но жизнь оказывается намного сложнее. И заканчивается эта глава так же, как начинается, уйдя от смертельной угрозы, от Эсава, Яаков, прародитель народа Израиля, теперь вынужден уйти от угрозы тотального духовного исчезновения, растворения — от Лавана.