Двадцать второй цикл обсуждения (видео) Прочесть двадцать второй цикл обсуждения Прочесть двадцать первый цикл обсуждения Прочесть двадцатый цикл обсуждения Прочесть девятнадцатый цикл обсуждения Прочесть восемнадцатый цикл обсуждения Прочесть семнадцатый цикл обсуждения Прочесть шестнадцатый цикл обсуждения Прочесть пятнадцатый цикл обсуждения Прочесть четырнадцатый цикл обсуждения Прочесть седьмой цикл обсуждения Прочесть шестой цикл обсуждения Прочесть пятый цикл обсуждения Прочесть четвертый цикл обсуждения Прочесть третий цикл обсуждения Прочесть второй цикл обсуждения Прочесть первый цикл обсуждения ГЛАВА «ТЕЦАВЕ»   Место в Торе: книга Шемот, гл. 28, ст. 1 - гл. 29, ст. 46.   Почему глава так называется? По начальным словам: «И ты вели сынам Израиля» (гл. 27, ст. 20). Вели на иврите - тецаве.   Обсуждение главы Тецаве   1. Свидетельство, что Всевышний всегда с нами   Наша недельная глава начинается повелением Всевышнего зажигать Менору. И мы читаем: «И ты распорядись, чтобы сыны Израиля доставили тебе чистое оливковое масло первого отжима (в оригинале — катит; ударение на последнем слоге), для освещения — чтобы зажигать светильник, горящий постоянно» (Шемот, гл. 27, ст. 20). Далее подробно говорится об изготовлении коэнских одеяний, о подготовке коэнов к служению в Мишкане (Переносном Храме) и самого Мишкана к служению в нем Всевышнему. Этим темам и посвящена большая часть нашей недельной главы. Поэтому, непонятно, почему вначале речь идет о Меноре. Ведь о ней подробно сказано в недельной главе Беhаалотха. Так почему бы первые две фразы нашей главы, говорящие о Меноре, не перенести туда? О месте расположения Меноры написано, что оно — «вне завесы свидетельства в Шатре Собрания» (Ваикра, гл. 24, ст. 3). Возникает справедливый вопрос: что это за свидетельство такое и о чем оно? Ответ на него находим в Талмуде. Там (трактат Шаббат, лист 22) сказано, что речь идет о свидетельстве для всех обитателей мира, что Шехина (Присутствие Всевыщнего) пребывает в среде сынов Израиля. Свидетельство это выражалось в ежедневном чуде, которое происходило с западной свечой Меноры. С нее коэн начинал зажигание и ею завершал. При том, что масла в нее он вливал ровно столько, сколько и в другие светильники. Но она горела до следующего вечера, и от нее зажигались другие. В Мидраше Торат коаним говорится, что западный светильник Меноры горел постоянно, не угасая. Это означает, что служение коэнов не оставалось без ответа, не уходило впустую, как служения в других религиях. Поэтому прежде, чем одеть коэнов, прежде, чем подготовить их к служению, Всевышний заверяет нас, что Его Шехина — не покинет Израиль. В слове катит (первого отжима) заключен намек на то, что Менора будет гореть и в Первом и во Втором Иерусалимском Храме. Слово катит состоит из четырех букв. Первые две — кав и тав — обозначают число 420 (такова сумма их гематрий, то есть числовых значений). Столько лет просуществовал Второй Бейт hа-Микдаш (Храм). Последние две — йод и тав — вместе составляют 410. Столько лет просуществовал Первый Бейт hа-Микдаш. В книге Зогар написано, что народ Израиля должен пройти четыре галута (изгнания). Из первого они будут освобождены в заслугу Авраама. Второй галут завершится в заслугу Ицхака. Спасение из третьего галута придет в заслугу Яакова. А последний, четвертый галут будет завершен в заслугу Моше. Последний галут — самый долгий. Это объясняется тем, что народ Израиля не изучает должным образом Тору. А ведь она названа именем Моше. Об этом читаем: «Помните Тору Моего слуги Моше!» (Танах, книга пророка Малахи, гл. 3, ст. 22). Тора слишком дорога для Моше, чтобы он открывал эпоху чудес для неучей и современных митрофанушек. Но как только ситуация со знанием Торы исправится — галут тут же будет завершен. После слова катит в приведенной цитате следует выражение — ле-маор (для освещения). Это намек на то, что будет возведен Третий Храм, и в нем будет гореть Менора — символ мудрости. Когда же это произойдет? Когда мудрость возобладает в народе Израиля. Ведь ученье — свет. А наше ученье — это Тора. И еще в Танахе сказано: «Ведь заповедь — светильник, и Тора — свет» (Мишлей — притчи царя Шломо, гл. 6, ст. 23). Благодаря изучению Торы, и особенно — ее сокровенной мудрости, мы приблизим окончательное избавление и возобновим зажжение постоянного света, который не угаснет уже никогда.   на основе комментария Ор hа-Хаима (раби Хаим бен Атар, один из крупнейших комментаторов Торы; Марокко – Израиль, первая половина 18-го века)       2. Почему исчез Моше   Нашу недельную главу открывает повеление Всевышнего — «И ты распорядись, чтобы сыны Израиля доставили тебе чистое оливковое масло первого отжима для освещения — чтобы зажигать светильник, горящий постоянно» (Шемот, гл. 27, ст. 20). Хоть и не сказано прямо, кому именно адресованы слова Всевышнего, мы знаем, что Он обращается к Моше. Почему же Моше здесь не указывается? Если внимательно присмотреться к текстам — увидим, что упоминание о Моше отсутствует не только здесь, но и во всей нашей недельной главе. Чем это объясняется? Когда евреи поклонились золотому тельцу, Всевышний в гневе хотел их уничтожить и произвести новый народ от Моше. Но Моше на это ответил: «Тогда и меня сотри из Своей книги (Шемот, гл. 32, ст. 32). И хотя Творец в итоге сохранил Израиль, но имя Моше Он стер из целой главы. Потому что, как сказано в Талмуде (трактат Макот, лист 11) проклятие мудрецов настолько сильнодействующее, что может осуществиться, даже если оно с условием, а условие не было выполнено. Но почему имя Моше стерто именно из недельной главы Тецаве? В Талмуде (трактат Шаббат, лист 30) Учителя уподобляют душу человека свече. И еще там же (лист 32) говорится, что душа, которую дал Всевышний, зовется свечой. Поскольку Моше произнес — «тогда и меня сотри из Своей книги», Всевышний должен был это исполнить. Ведь это слова Мудреца. И именно эту недельную главу Творец выбрал неслучайно. Ведь в ней упомянута «свеча, горящая постоянно». А это — душа Моше. Получается, что, хоть имя Моше и не встречается в нашей недельной главе, но все же сам Моше в ней присутствует — этой свечой, горящей постоянно. Рассмотрим и еще одну причину отсутствия упоминания о Моше. В предыдущей недельной главе (Трума) говорилось о сборе пожертвований на сооружение Мишкана (Переносного Храма). Поэтому глава и называется Трума (приношение). Евреи жертвовали на Мишкан золото и серебро, медь, шерсть и кожи. Словом — много всего дорогого и ценного. В нашей же главе все эти материалы пущены в работу, и Моше загадочным образом исчезает. Чтобы никто не мог сказать, что он «нагрел руки» на общественном добре. Рав Хаим Майзель, главный раввин Лодзя, регулярно обходил своих прихожан, уговаривая их жертвовать на благотворительность и помощь бедным. В итоге, ему удавалось собрать немалые средства. Только распределением их он никогда не занимался. Раби Хаим назначил двух габаев, а те уже передавали деньги нуждающимся. Как-то раввина спросили: — Если ты уже начал выполнять заповедь (собирать средства для неимущих), так почему же не завершаешь? Почему завершение ее ты поручил другим? — Этому я научился у Моше, — ответил рав Майзель. — Сперва (в главе Трума) он активно собирает пожертвования на Мишкан, а потом (в главе Тецаве) вдруг пропадает, и до конца главы — ни слуха, ни духа. Чтобы никто не решил, что он нажился на собранном золоте и серебре. Вот и я собираю средства беднякам, и тут же самоустраняюсь, чтобы никто не мог сказать, что я прикарманил часть денег, или, что к одному нищему я отношусь лучше, чем к другому.   на основе комментария рава Элиэзера Бергера из Мишкольц (руководитель хасидского напрасления «Мишкольц», наше время)       3. Стала частью Торы   Написано в нашей недельной главе: «И ты распорядись, чтобы сыны Израиля доставили тебе чистое оливковое масло первого отжима для освещения — чтобы зажигать светильник, горящий постоянно» (Шемот, гл. 27, ст. 20). Оливковое масло стало символом еврейского народа. Ведь большинство напитков и эссенций хорошо смешиваются друг с другом. А оливковое масло, в какую бы жидкость его не добавляли, собирается на поверхности, не смешиваясь. Так и сыны Израиля — всегда сами по себе, и, даже если живут среди другого народа, остаются в глазах коренного населения чужаками и пришельцами. В этом — секрет народа Израиля: тот, кто ассимилируется — быстро пропадает. Если не сам, то его дети или внуки — точно. В Торе подчеркивается, что в Меноре должно гореть масло первого отжима. Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) разъясняет, что маслины толкут в ступе, но не размалывают жерновами, чтобы не было осадка. И лишь после того, как выйдет первая капля масла, оливки помещают между жерновами и размалывают. Второе масло — то, что получено размалыванием — непригодно для зажигания Меноры. Его используют для изготовления хлебного приношения (оно называется — минха; ударение на последнем слоге). Ибо сказано, что «масло первого отжима — для освещения». Но не сказано, как разъясняется в Талмуде (трактат Mенaxoт, лист 86), что масло первого отжима — для хлебных приношений. Менора символизирует мудрость Торы, а хлебное приношение, минха — олицетворяет еду. И хотя едой тоже можно служить Всевышнему (она может быть даже элементом самого возвышенного служения), она все же, прежде всего — для удовлетворения потребностей тела. Творец создал человека таким, что для существования ему необходимы чувство голода и жажды. Поэтому, если служение включает еду, то велика вероятность, что хоть в незначительной степени к этому абсолютно духовному действию, будет подмешана крупица материальности. А вот изучение Торы, которое символизирует свет Меноры, может сохранить свою духовную чистоту в неприкосновенности, без малейших примесей. Поэтому для Меноры подходит только самое чистое и светлое масло, масло первого отжима. Тогда, как для минхи используют не столь чистое масло — масло второго отжима. Мудрейший из людей, царь Шломо писал, что «заповедь — это светильник, а Тора — свет» (Мишлей — Притчи царя Шломо, гл. 6, ст. 23). В Талмуде (трактат Сота, лист 21) Учителя выстраивают такую аналогию: подобно тому, как свет оберегает мир и его обитателей, так и Тора оберегает мир и тех, кто обитает в нем. Как-то племянница рава Баруха Лейбовича, главы йешивы Каминец пришла к раввину Йехезкелю Абрамскому (автор книги Хазон Йехезкель, Англия, 1886-1976 гг.) и попросила благословения, поскольку ей предстояло нелегально перейти польско-советскую границу, а это было сопряжено со смертельной опасностью. Раби пожелал ей добраться с миром, куда ей было нужно, и попросил оказать ему одну небольшую услугу. Он вручил ей рукопись своей книги Хазон Йехезкель, которая вот-вот должна была выйти из печати, и попросил передать ее раву Хаиму Озеру Гродзинскому (глава раввинского суда, один из крупнейших знатоков Торы своего времени; Литва, первая половина 20-го века), проживавшему в Вильно. Женщина охотно согласилась и равномерно распределила листы рукописи под одеждой. А ближайшей ночью она уже переходила границу с группой беженцев. Их заметили советские пограничники и открыли огонь. Несколько человек упали замертво, остальные бросились врассыпную. Женщина сумела добежать до стога сена и спряталась в нем. Пограничники спустили собак. Те с громким лаем стали отыскивать спрятавшихся беглецов и набрасывались на них, заставляя покинуть укрытие. Женщина слышала приближение собак, ее сердце сжалось, она поняла, что сейчас ее схватят. Но собаки, почему-то не обратили на нее внимания и помчались дальше, а за ними ушли и пограничники. Все беженцы, кроме нее одной, были схвачены или убиты в ту ночь. Женщина подождала, пока все стихнет, а затем окольными тропами добралась до города и растворилась в нем. Обзаведясь необходимыми документами, беглянка направилась в Вильно и там разыскала рава Хаима Озера. Передав ему рукопись, она рассказала о своем чудесном спасении. — На тебе были страницы этой великой рукописи, — объяснил раввин. — И ты вся как бы стала Торой. Поэтому собаки не учуяли, а солдаты не заметили тебя. Ведь им было не до Торы. Они ловили нарушителей государственной границы.   на основе комментария рава Йехезкеля Абрамского (автор книги «Хазон Йехезкель», Англия, 1886-1976 гг.)     4. Оливковое масло — пример добрых сыновей   Написано в нашей недельной главе: «И ты распорядись, чтобы сыны Израиля доставили тебе чистое оливковое масло первого отжима, для освещения — чтобы зажигать светильник, горящий постоянно» (Шемот, гл. 27, ст. 20). А вот, какой видит царь Давид благополучную семью. «Жена твоя, — пишет он, — как лоза виноградная плодоносная, во внутренних покоях дома твоего. Сыновья твои, как молодые оливковые деревца, вокруг стола твоего. Вот так благословится муж, трепещущий перед Всевышним» (Теилим — Псалмы царя Давида, гл. 128, ст. 3-4). Итак, плодовитая жена, богобоязненный муж и дети, уподобленные саженцам оливкового дерева. Дети сидят вокруг родительского стола, конечно же, не просто так. Они за столом изучают Тору. В нашем фрагменте упомянуто оливковое масло, причем особое, чистое. Наверняка в этом присутствует намек и на правильное воспитание детей. Как-то в йешиву рава Шмуэля Эренфельда из Матерсдорфа, автора книги Хатан Софер (Австрия – США, 1891-1981 гг.) зашел по какому-то делу глава раввинского суда, пожилой и весьма уважаемый раввин, рав Менахем Кац. Когда с делами было покончено, и раби собрался уходить, все ученики йешивы пошли его провожать. Тогда глава йешивы, рав Шмуэль подвел к нему своего сына и попросил благословить юношу. Ребе из скромности отказался. Глава йешивы продолжил настаивать. Тогда ребе Менахем сосредоточился и, внимательно глядя на юношу отчеканил: «Да будет Воля Всевышнего, чтобы ты стал лучше своего отца и превзошел его во всем!». В воцарившейся тишине глаза большинства присутствующих выражали искреннее удивление или недоумение. Тогда глава раввинского суда рассказал такую историю. Когда он был так же молод, как сын уважаемого раввина Эренфельда, он учился в йешиве Хатам Софера в Прешбурге (ныне Братислава). Среди учеников был отрок из семьи бедных, простых и недалеких людей. И вот, он как-то пожаловался, что отец слишком грубо и жестоко с ним обходится. Хатам Софер пригласил отца мальчика на беседу и попросил объяснить мотивы своего отношения к сыну. Родитель заявил, что парень стал последнее время допускать слишком много чудачеств, принял на себя дополнительные устрожения, которых лично он никогда не придерживался. — Вот, рав согласился бы, чтобы его сын стал соблюдать Тору ревностнее его самого? — Об этом мы постоянно молимся, чтобы наши дети превзошли нас, — ответил Хатам Софер. «Как был Творец с господином моим царем, так да будет Он со Шломо, и да возвеличит престол его более престола господина моего, царя Давида" (Танах, Первая книга Мелахим — Царей, гл. 1, ст. 37). Так благословили сына царя Давида, будущего царя Шломо. На нечто похожее нам намекают маслины. Учителя эпохи Тосафот (Германия, Франция, 12-13 вв.) отмечают, что маслины, растущие на дереве— горьки. Зато оливковое масло имеет приятный вкус (трактат Песахим, лист 36). То есть, дети превосходят отцов. И еще сказано в Талмуде (трактат hОриет, лист 13), что, поедая маслины, человек может стать забывчивым. А оливковое масло спасает от этого. Таким образом, здесь подчеркивается, что оливковое масло превосходит своих родителей — маслины. «Сыновья твои, как молодые оливковые деревца». То есть — превосходят тебя. Такое благословение получает человек, отличающийся своей богобоязненностью. Ведь дни человека ограничены и рано или поздно подойдут к концу. И каких бы успехов он ни добивался в изучении Торы — с его уходом из этого мира завершатся и его успехи и его Тора. Но если он воспитал добрых сыновей — они позаботятся о том, чтобы его Тора получила продолжение. Намек на это содержится во фрагменте из нашей главы. Если ты позаботишься о чистом оливковом масле (о достойных сыновьях) — твой светильник будет гореть постоянно, твоя свеча не погаснет с твоим уходом из этого мира...   на основе комментария рава Шмуэля Эренфельда из Матерсдорфа, автора книги "Хатан Софер", Австрия – США, 1891-1981 гг.)       5. Хозяин решает, кого впускать   В нашей недельной главе говорится и о коэнских одеяниях. Написано: «И вот одежды, которые они сделают — хошен, и эйфод, и мантию, и клетчатый хитон, головной убор и пояс» (Шемот, гл. 28, ст. 4). Рамбан (Рабейну Моше бен Нахман — Нахманид; великий комментатор Торы, Танаха и Талмуда; Испания – Эрец Исраэль, конец 12-го – начало 13-го вв.) пишет, что изготовление коэнских одеяний требовало особой сосредоточенности. Каждый стежок, каждое скручивание пряжи было осмысленным, ибо стежки и скручивания придавали одеянию особые свойства. Так, например, об авнете (пояс) в Талмуде (трактат Зевахим, лист 88) сказано, что он, кроме прочего — искупал прегрешения, связанные с тайными вожделениями, запретными желаниями и мыслями. Рассказывают, что в общине Магида из Межирича (раби Дов-Бер бар Авраам, один из основателей хасидского движения; 1704-1772 гг.) был хасид, который никак не мог обуздать свою буйную фантазию и дикое воображение. Что он только ни делал, какие духовные практики не применял, но, в конце концов, был вынужден признать полное фиаско. Тогда он поведал Магиду, что не в силах добиться чистоты своих помыслов, и что его постоянно преследуют дурные вожделения. Тот его направил к раби Зэеву из Житомира, который в то время жил вовсе не в Житомире, а в крошечном местечке, где держал корчму. — Поживи там, понаблюдай за ним, — сказал раби Бер-Дов, — это должно тебя научить, как справиться с твоей проблемой. Хасид, не мешкая отправился в путь. А путь оказался не из легких. Раби Зэев обитал в такой глуши, куда добраться было непросто. Не без приключений добравшись до заветной цели, лишь глубокой ночью хасид оказался перед корчмой. Двери были заперты, свет в окнах не горел — корчма не подавала признаков жизни. Хасид постучал, но ответа не получил. Тогда он постучался громче. Тишина. Хасид продолжал тарабанить в двери, да так громко, что корчма, казалось, вот-вот рухнет. Но двери ему так никто и не открыл. Хасиду пришлось до утра бродить по окрестностям. А утром на порог вышел хозяин и впустил его внутрь. С этого момента хасид не спускал с Зэева глаз. Только пользы от этого никакой не было. Хозяин корчмы вел себя самым обычным образом, ничего примечательного в глаза не бросалось. Пожив там несколько дней, хасид решил, что напрасно тратит время и деньги. Подойдя к раби Зэеву, чтобы распрощаться, он все же решил открыть ему причину своего приезда. Выслушав постояльца, раби сказал, что ответ на свой вопрос тот получил уже в первые минуты по прибытии — так что, уже утром мог возвращаться домой. — Магид хотел, чтобы ты понял: человек — хозяин своего сердца и разума, и впускает только того, кого хочет. Чтобы избежать визита незваных гостей, нужно постоянно держать двери запертыми и ворота на замке...   на основе комментария Магида из Межерича (раби Дов-Бер бар Авраам, один из основателей хасидского движения; 1704-1772 гг.)  Автор текста Мордехай Вейц ГЛАВА «КЕДОШИМ» Место в Торе: Ваикра, гл. 19, ст. 1 — гл. 20, ст. 27 Почему глава так называется: По значимому слову первой фразы главы, в которой сказано: «И говорил Всевышний Моше: «Обратись ко всей общине Израиля и скажи им — возвышенными (кедошим) будьте, ибо возвышен Я — Всевышний...» (Ваикра, гл. 19, ст. 1). Слово кедошим — множественное число от ивритского слова кадош, что в большинстве переводов Торы означает — «святой». Однако у слова кадош есть и другое значение — возвышенный, стремящийся вверх, духовный. Обсуждение главы Кедошим Как привести в наш мир «великую душу» Один из фрагментов в начале нашей недельной главы связывает между собой две важнейшие заповеди: «Трепещите каждый перед матерью своей и отцом своим, и субботы Мои соблюдайте» (Ваикра, гл. 19, ст. 3). Обратите внимание, что глагол «трепетать» в формулировке первой из этих двух заповедей употреблен во множественном числе («трепещите»). И в этом прочитывается указание, что исполнять ее обязан не только мужчина, но и женщина. И еще. На первом месте в ней (в этой заповеди) упомянута мать, и только потом — отец. Это связано с тем, что людям, как правило, свойственно больше трепетать перед отцом, нежели перед матерью. Обязанность каждого испытывать трепет и перед ней — и подчеркивается в Торе этой «очередностью» (сначала — мать, затем — отец). Но в чем конкретно выражается соблюдение заповеди трепетного отношения к родителям? Учителя разъясняют, что у родителей должны быть почетные места за столом, и дети не вправе занимать их, даже когда родителей нет рядом. В разговоре нельзя отвечать вместо них (родителей), а в споре — поддерживать противоположную сторону и т.п. Теперь осталось понять, для чего в Торе заповедь о трепете перед родителями и требование соблюдать шаббат — объединяются в одну фразу. Разве между ними есть какая-то связь? Оказывается — есть. Как быть, если родители велят сыну или дочери сделать что-то, что противоречит заповеди соблюдения субботы? Можно ли нарушить шаббат, исполняя волю матери или отца? С одной стороны, родителей нужно почитать и трепетать перед ними. Но ведь трепет и почтение мы должны испытывать и перед Всевышним. А это означает, что надо неукоснительно выполнять данные Им заповеди. Его заповеди, кстати сказать, адресованы не только нам, но — и нашим родителям. Поэтому, если отец и/или мать требуют, чтобы их сын или дочь нарушили субботний закон или какое-либо другое указание Творца — их желание должно остаться без ответа. Об этом и предупреждает нас Творец в Его Торе: трепещите перед родителями, почитайте их, но субботы, все вы обязаны соблюдать. Даже если это не будет совпадать с родительской волей. Есть еще и весьма тонкие, духовные аспекты, проявляемые связью этих двух заповедей. Написано в книге Зогар (к недельной главе Ваякель), что самое благоприятное время для супружеских отношений наступает в субботу после полуночи. Зачатие, совершаемое в этот момент, способно привести в наш мир «великую душу». На это и намекает наш фрагмент, объединяющий заповеди о трепете перед родителями и соблюдении шаббата. «Испытывайте трепет перед матерью и отцом» — если хотите произвести на свет сына-праведника, который будет трепетать перед вами. «Субботы Мои храните» — храните, берегите ваши супружеские отношения до субботы. И только в субботу после полуночи приступайте к ним. Тогда у вас может родиться «великая душа», будущий праведник. на основе комментариев рава Моше-Яакова Равикова (известен и как Сандляр, т.к. имел сапожную мастерскую; уроки, которые он давал по субботам, опубликованы в книге «Ликутей раби Моше-Яаков»; конец 19-го — первая половина 20-го вв.; Белорусь — Эрец Исраэль) Можно ли звать отца по имени? В тексте Торы читаем: «Трепещите каждый перед матерью своей и отцом своим» (Ваикра, гл.19, ст.3). Среди прочих составляющих этой заповеди — и запрет звать отца по имени, и при его жизни и после его смерти (Шульхан Арух, раздел Йоре Деа, гл. 240). В Талмуде (трактат Шаббат, лист 115) воспроизводится рассказ раби Йоси бен Халафта (великий Учитель Мишны; 2-й век), в котором он, в частности, говорит: — Вот случай, который произошел с папой Халафтой (в оригинале — аба Халафта)… Но разве сын может назвать своего отца по имени? Ведь мы только что отмечали, что это запрещено. Если перед именем отца, — пишет Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) в своем комментарии к Талмуду, — сын ставит уважительное обращение — такое допустимо, и он ничего не нарушил. Это правило Рама (раби Моше Иссерлес, великий Учитель Торы, автор основного Свода примечаний к Шульхан Аруху, определяющего особые обычаи ашкеназских евреев; Польша, 16-й век) возводит на уровень закона (Шульхан Арух, раздел Йоре Деа, гл. 242). Поэтому позволительно сыну сказать, например: мой отец Моше. Вместе с тем, Маhаршаль (раби Шломо бар Йехиэль Лурия; Учитель Талмуда, Польша, 16-й век) в своей книге Ям шель Шломо подчеркивает, что существует различие между тем, как следует говорить об отце, и как — об учителе Торы. И если об учителя правомерно сказать, например — «раби Хаим», то называть по имени отца — ни в коем случае не следует. До наших дней сохранились документы, подписанные Рамбамом (великий Учитель, комментатор Мишны и составитель полного кодекса еврейских законов Мишнэ Тора; Испания – Египет, 12 век). В его подписи значится — «Моше, сын Маймона». Известно, что и Раши подписывался — «Шломо бар Ицхак» (Шломо, сын Ицхака). Возникает вопрос: как эти подписи соотносятся с запретом называть имя отца? Вероятно, запрещено произносить имя отца, говоря о нем, но на письменную форму, подпись, этот запрет — не распространяется. В Талмуде (трактат Песахим, лист 56) рассказывается, что Яаков перед смертью хотел открыть будущее своим детям. Но Шехина (Присутствие Всевышнего) покинула его.  — Может среди вас есть отступник? — строго спросил Яаков, взглянув на сыновей. Но те одновременно воскликнули: — Слушай, Израиль! Всевышний — Един! Израиль, как известно — второе имя Яакова. Неужели его сыновья, причем, все, вместе — нарушили закон, запрещающий звать отца по имени? Но не будем торопиться с выводами. Имя «Израиль» Яаков получил после победы над малахом (в условном переводе — «ангел») Эсава. Это имя — свидетельствует, что Яаков с честью выдержал все испытания, преодолел все преграды, из всех схваток вышел победителем (Берешит, гл. 32, ст. 29). Таким образом, Израиль — больше, чем просто имя. Это — титул, дарованный Всевышним. И как раз об этом случае и пишут Учителя эпохи Тосафот (Франция, Германия, 12-13 вв.). Если имя отца дает представление о значимости его личности — детям разрешено произносить это имя. Выходит, сыновья Яакова ничего не нарушили, назвав своего отца по имени — Израиль. на основе комментариев раби Акивы Эгера (комментатор Талмуда и Шульхан Аруха, был главным раввином Познани; Венгрия – Пруссия, вторая половина 18-го — первая половина 19-го вв.) и Хида (рав Хаим-Йосеф-Давид Азулай, Эрец Исраэль,18-й век)     Одинокий путник в пустыне с отцом и — шаббат В Талмуде (трактат Йевамот, лист 5) Учителя задаются вопросом: можно ли ради выполнения заповеди почитания родителей нарушить законы шаббата? И отвечают: дети, конечно же, должны уважать своих родителей и их волю, но и родители и дети — обязаны соблюдать субботу. Поэтому родительский наказ не может побудить к нарушению шаббата. Это и подразумевает фраза Торы — «Трепещите каждый перед матерью своей и отцом своим, но субботы Мои соблюдайте» (Ваикра, гл. 19, ст. 3). А теперь откроем трактат Талмуда Шаббат (лист 69). Здесь рав Ѓуна (великий Учитель Талмуда второго поколения, 3-й век) устанавливает интересный закон для тех, кто оказался в пустыне и потерял счет времени. Как в такой ситуации соблюдать шаббат, если не знаешь, когда он начинается и когда заканчивается? Нужно отсчитать шесть дней, — говорит рав Ѓуна, — и в седьмой устроить себе шаббат. Отметим, что воздерживаться от производительных работ нашему путнику придется не только в седьмой день, но и во все остальные. Ведь на самом деле субботой может оказаться любой день. Поэтому у человека, потерявшего ориентацию во времени, ежедневно должно быть сомнение — а вдруг суббота именно сегодня? Но как прожить, не разжигая огня, не готовя еду? Это, безусловно — невозможно. Но законы Торы и не требуют, чтобы человек умер ради субботы. Наоборот, в ней мы читаем наставление: «И живи ими (заповедями)» (Ваикра, гл. 18, ст. 5). Поэтому одинокому путнику, оказавшемуся в затруднительных обстоятельствах без часов и календаря — разрешено совершать работы, необходимые для поддержания жизни, чтобы не умереть от голода и жажды или от перегрева. Но — не более того. От всего, без чего можно прожить — ему придется отказаться.  Теперь усложним ситуацию. И предположим, наш одинокий путник не так уж и одинок. Вместе с ним путешествует его отец. Остальные условия — те же: нет календаря, нет часов, вокруг — пустыня. Им, естественно, все работы, кроме тех, что необходимы для поддержания жизни — запрещены. И вот отец просит своего сына вышить ему нарядный узор на рубахе. Без этого узора он, конечно же, проживет. Но расшитая рубаха наверняка наполнит жизнь отца радостью. Итак, у них, у отца и сына, должно быть сомнение: а вдруг сегодня шаббат? И оно разрывает в клочья мечту отца о нарядной рубахе.  Но ведь желание отца — самая, что ни есть, реальная заповедь для сына. Заповедь, не подлежащая никаким сомнениям.  Так может реальная заповедь, все же перевесит запрет, рожденный сомнением, и отец будет щеголять по пустыне в расшитой сыном рубахе? Тут надо вспомнить помещенное в текст нашей недельной главы требование — «…но субботы Мои соблюдайте». Обратите внимание — не субботний день, не шаббат, но — субботы (во множественном числе).  Неужели субботы бывают разные? Выходит, что так. Есть субботы, о которых точно известно, что это — шаббат, но бывают и такие, которые по незнанию, под влиянием стечения обстоятельства (как у путника в пустыне, потерявшего счет времени) рождены сомнением. И все эти субботы нужно соблюдать. Даже вопреки желаниям родителей. Этот вывод вытекает из сказанного в Торе: «Трепещите каждый перед матерью своей и отцом своим, но субботы Мои соблюдайте». на основе комментария рава Моше-Лейба Шахора (автор книги «Авней Шоhам»; Иерусалим, Израиль, 1893-1964 гг.)     Не воруйте — даже чтобы досадить   Один из запретов, представленных в нашей главе — «Не крадите» (Ваикра, гл. 19, ст. 11). Мы уже читали нечто похожее в недельной главе Итро, в Десяти заповедях. Правда, там было написано — «Не укради» (Шемот, гл. 20, ст. 15) — в единственном числе. В нашей недельной главе, — отмечает Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), — подразумевается запрет на похищение чужого имущества, достояния ближнего. В то время как «не укради» в Десяти Речениях — запрет на похищение людей. Это видно из контекста, ибо в книге Шемот говорится о преступлении, наказуемом смертью по решению суда — как и за убийство или за супружескую измену, о которых там сказано. Однако в Талмуде (трактат Бава Мециа, лист 61) эти два запрета (или две вариации одного запрета) Учителя рассматривают под иным углом зрения. Они задаются вопросом: почему в Торе написано — «Не крадите»? Ведь уже было сказано — «Не укради». И находят такой ответ: «не укради» — сказано о банальной краже, когда воруют, чтобы присвоить себе чужое, воруют ради обогащения. Но в нашей недельной главе выражение «не крадите» предполагает запрет на воровство не с целью присвоить себе чужое ради наживы, но — чтобы досадить недругу, чтобы навредить ему. В этом случае, вор может и не воспользоваться украденным, но — уничтожить его. Ведь ему не нужна эта вещь, его цель — огорчить, причинить вред другому человеку. Из чего следует, что выражение «не крадите» связано с кражей, дабы досадить недругу? Вор меньше всего хочет, чтобы людям стало известно его ремесло. Поэтому он все держит в строгой тайне и никого не посвящает в свои дела, даже если это и мелкие «делишки». Опасаясь, что его выдадут, вор сам планирует кражу, сам ее осуществляет, а украденное — прячет подальше от посторонних глаз, туда, где никто не найдет. Но Всевышнему известно, что — в его сердце, в сердце одинокого волка. И требует: «Не воруй!» (поставив обращение в форме единственного числа). А как еще обращаться к вору-одиночке?! Иное дело — человек, не промышляющий кражами, который не считает себя вором. Однако у него, допустим, есть враг, которого он хочет как следует проучить — чтобы надолго это запомнил.  Как он может на деле это осуществить? Например — украсть то, что недругу дорого. Украсть и — уничтожить. Нет, вором прослыть он — не желает. Ведь его могут поймать — опыта у него в таких деяниях нет. Кому потом докажешь, что воровал не ради наживы? Поэтому он делится своими планами с другом, чтобы тот знал и был свидетелем его истинных намерений. В таких случаях важно, чтобы кто-то знал, что в действительности ты — не вор. Вот Всевышний и обращается к ним — к потенциальному вору и его наперснику, хранителю его тайны: «Не крадите». Даже если вознамерился человек кого-то проучить. Отсюда следует, что тот, кто знал о готовящейся краже, но не воспрепятствовал этому — тоже вор. на основе комментария рава Авраама-Хаима Шора (автор книги «Торат Хаим», Галиция, умер в 1632 г.)   Спасать или молиться о спасении?   В нашей недельной главе читаем: «Не оставайся равнодушным к крови ближнего твоего» (Ваикра, гл. 19, ст. 16). Не стань свидетелем его гибели, Здесь имеется в виду, — поясняет Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), цитируя Талмуд (трактат Сангедрин, лист 73), — что мы не должны быть пассивными свидетелями чьей-то гибели, когда есть возможность человека спасти. Например — если человек тонет в реке или на него, допустим, напали дикие звери или разбойники. И все-таки хочется уточнить, что здесь подразумевается под спасением? Надо реально оказать тонущему или подвергшемуся нападению физическую помощь, или, быть может — лучше молиться о его спасении, уповая на Всевышнего, а в заслугу нашей молитвы, Он пошлет спасение ближнему, оказавшемуся в беде? В предпринимательстве, скажем, человек не должен думать, что его успех в делах — исключительно результат его труда, упорства, способностей и таланта. Нет, не сила его руки добывает ему богатство. Это — Всевышний посылает через него добро и благо в наш мир. А бизнесмен этот — всего лишь проводник, посыльный. И Творец еще спросит с него, насколько тот справился со своей ролью. Мы не в силах чего-то добиться, но наши действия — способны пробудить Милосердие Небес. И только в этом случае можно добиться желаемого результата. Но раз все зависит от Всевышнего, может, увидев тонущего человека — не стоит прыгать в воду и пытаться физически спасти его? Зачем, казалось бы, самому рисковать, когда можно с тем же успехом помолиться о его спасении? Если кто-то и в самом деле решит так поступить — он попадает в категорию людей, «проливающих кровь своего ближнего». То же самое можно сказать и о человеке, который, не имея никакой возможности помочь человеку, оказавшемуся в беде — не молится о нем, о его спасении. Допустим, ты не умеешь плавать и боишься воды. Но ведь помолиться за утопающего — каждый в состоянии.  Приведем и другой пример совершенно неправильного поведения. Один человек оказался в беде, а другой, точно зная, что помочь ему не в силах — все равно бросается на помощь. Вновь и вновь, повторяя бессмысленные, бесплодные попытки. А ведь, если бы он, вместо этого, сосредоточился бы на молитве — результат, возможно, был бы иным.  Таким образом, столкнувшись с ситуацией, в которой от нас требуется помощь, необходимо, прежде всего — трезво оценить свои силы. И если есть реальные шансы спасти того, кто терпит бедствие — мы обязаны это сделать. Если же мы физически совершенно не в состоянии помочь ему — нужно хотя бы молиться о его спасении. Но бездействовать, равнодушно проходить мимо — равносильно «пролитию крови ближнего».  на основе комментария рав Авраам-Иешаягу Карелица (широко известен и под именем Хазон Иш; Литва – Израиль, первая половина 20-го века)   Прочесть двадцать второй цикл обсуждения Прочесть двадцать первый цикл обсуждения Прочесть двадцатый цикл обсуждения Прочесть девятнадцатый цикл обсуждения Прочесть восемнадцатый цикл обсуждения Прочесть семнадцатый цикл обсуждения Прочесть шестнадцатый цикл обсуждения Прочесть пятнадцатый цикл обсуждения Прочесть четырнадцатый цикл обсуждения Прочесть седьмой цикл обсуждения Прочесть шестой цикл обсуждения Прочесть пятый цикл обсуждения Прочесть четвертый цикл обсуждения Прочесть третий цикл обсуждения Прочесть второй цикл обсуждения Прочесть первый цикл обсуждения