Здесь же Учителя выясняют, как поступить с маслом, которое прилагается к приношению. Ведь в сомнительном случае и с ним возникает проблема. Если человек - мецора, для полного исцеления с него требуют искупительное приношение ашам, а процедура осуществления приношения этого вида предусматривает семикратное окропление этим маслом мизбеаха (в приблизительном переводе - жертвенник); если оказывается, что болезни цараат у него нет, приношение становится добровольным - шеламим (символизирует хорошее настроение и благодарность Творцу), подразумевающим, что часть масла надо воскуривать (то есть - сжигать).

Конечно же, масла можно было бы добавить. Но и с этим возникают определенные проблемы...

С приношением, которому изначально придается двоякий смысл, действительно - слишком много сложностей, - говорит рав Рхумэй. - У человека, сомневающегося, болен он цараат или здоров, есть иной выход: он может совершить в Храме приношение ашам талуй, которое реализуется именно в сомнительных случаях - когда человек допускает вероятность того, что нарушил заповедь, но точно этого не знает.

Ашам-талуй не может быть добровольным приношением, - говорит раби Шимон (бар Йохай - великий Учитель Мишны, составитель книги Зоѓар; 2-й век).

Человек, подозревающий, что он заболел цараат, не может заявить, что в случае, если его подозрения неоправданны, он относит свое приношение в Храм к категории ашам-талуй, - заключает Талмуд. - Мецора для приношения ашам должен привести в храм годовалого барана, для приношения ашам-талуй используется баран-двухлетка...

Так, методом исключения, Учителя выносят окончательное решение: если животных, предназначенных для приношений разного вида, перепутали, использовать их в качестве корбанот уже нельзя. Надо дождаться, когда они приобретут физический дефект, то есть - утратят святость объекта, посвященного Храму, тогда их можно будет продать, а на вырученные деньги - купить новых животных для приношений.

Так, собственно, в Мишне и сказано.

В Мишне по этому поводу излагаются две точки зрения:

Для выяснения этого вопроса Учителя вновь оперируют методом сравнительного анализа. По аналогии на обсуждение выдвигается случай, когда части полноценного, безусловно пригодного для приношения животного, предназначенного для приношения ола перепутались с частями другого животного, зарезанного для приношения того же вида, но - с изъяном (то есть - для сожжения на мизбеахе непригодного).

Все вместе сжигается на мизбеахе, но куски туши животного с увечьем рассматриваются как дрова, - говорит раби Элиэзер.

Животное с увечьем нельзя поднимать на мизбеах (об устройстве мизбеаха - см. на сайте обзор листа 54), - говорят другие Учителя.

Речь идет о почти незаметном увечье в глазу, - объясняет рав Ѓуна (великий Учитель Талмуда второго поколения, 3-й век). Раби Акива (один из крупнейших Учителей Мишны, 2-й век) отмечал, что в случае, если туша такого животного попадала на мизбеах, эту тушу с него уже не снимали.

Но изначально он ведь не предлагал поднимать тушу ущербного животного на мизбеах, - возражают Учителя.

На нашем листе Талмуд обсуждает проблемы, связанные с ситуацией, когда кровь зарезанного для приношения животного смешалась с другими жидкостями.

В Мишне по этому поводу сказано:

Анализируя содержание первого установления Мишны, раби Йоханан (крупнейший амора, Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век) рассматривает ситуацию, когда кровь зарезанного для приношения животного капает в воду. И заключает, что капли успевают раствориться в воде, поэтому окроплять мизбеах такой кровью - нельзя.

Если кровь корбана смешалась с двумя «чуждыми» компонентами, - говорит Реш Лакиш (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век). - эта смесь пригодна для использования на этапе зерики. Ибо чуждый элементы как бы аннулируют друг друга. По аналогии с ситуацией, когда человек съел в одной трапезе: мясо корбана, запрещенное для еды, потому что при шехите (когда животное режут регламентированным Торой, безболезненным способом) ответственный за этот этап человек имел намерение съесть это мясо за пределами установленного правилами времени; мясо корбана, которое пролежало дольше, чем нужно и мясо, которое было «заряжено» тумой (духовной нечистотой). Наказание такому человеку не полагается. Ибо неясно, за какой вид нарушения его следует наказать.

За основу для выведения установления можно взять иную ситуацию, - отмечает Рава (величайший Учитель Талмуда четвертого поколения; 4-й век). - Известно: если тесто изготовлено из смеси рисовой и пшеничной муки и вкус пшеницы в нем чувствуется, от него положено отделять халу (кусочек, размером в маслину, который, по еврейскому закону, надо отделить от общей массы теста и сжечь); из него также можно печь мацу для праздника Песах.

Какой вывод мы делаем из этого правила?

Смесь приобретает статус того, компонента, вкус которого в ней ощущается. Это - закон Торы.

Но ведь Реш Лакиш рассматривал ситуацию, когда все «компоненты» трапезы были запрещенными в еду, - подчеркивают Учителя. - Тут по вкусу не отличишь, какое мясо относится к запрету одного вида, какое - к другому... К тому же, в нашей Мишне примешавшееся к крови вино, например, рассматривается, как вода. Его вкус в данном случае не учитывается.

Внешний вид может иметь решающее значение, - говорит раби Иегуда. - И этому есть другие примеры. Допустим, в воды миквы (специальный бассейн для духовного очищения) окунают «нечистое» ведро с молоком или белым вином. Воды в микве несоизмеримо больше, чем вина или молока - в ведре. К тому же, молоко и белое вино в водах миквы незаметны. Поэтому, вынув это ведро из воды, можно считать, что оно стало «чистым». Но если бы в нем было красное вино, заметное в водах миквы, ведро осталось бы «нечистым»...

Если смешиваются два разных вида жидкости, - делает обобщение Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век), - смесь приобретает статус вещества, вкус которого в ней ощущается, даже если этого компонента меньше, чем другого. Если смешиваются компоненты одного вида, выводя законы, мы оперируем свойствами того вещества, которого в смеси - больше. Однако же, если смесь в целом имеет вид определенной жидкости, мы берем за основу ее свойства, ее предназначение, даже в том случае, что ее в смеси - меньше.

Все, что мы используем для исполнения заповедей, - говорит он, - смешиваясь, не влияет на статус каждого из компонента смеси. То же правило распространяется и на запрещенные «объекты»: в смеси они по-прежнему остаются запрещенными.

Ѓилель (выдающийся Учитель Мишны, 1-й век) в праздник Песах, - рассказывает Талмуд, - имел обыкновение класть на мацу марор (горькая трава) и кусочек корбана-песах (пасхального приношения) и ел такие своеобразные бутерброды. И не было у него опасений, что не исполнит он заповедь - есть мацу в Песах и заповедь - есть в Песах марор. Он делал так, как сказано в Торе: «Мацу и марор будете есть (в Песах)» (Бамидбар, гл. 9, ст. 11).

Если в какой-либо жидкости - тума (духовная нечистота), - подчеркивают Учителя, - сколько бы не добавляли в нее жидкости таѓор (духовно чистой), смесь, как и сама жидкость таме (духовно нечистая) «чистой» не станет.

Далее Талмуд возвращается к проблемам с кровью, которой предстоит окропить мизбеах (в условном переводе - жертвенник).

Это положение дано, чтобы избежать серьезных нарушений. Учителя опасаются, что крови непригодных для приношения животных в смеси может оказаться так много, что статус крови, собранной в сосуд на этапе кибул дам (когда кровь предназначенного для приношения и зарезанного животного собирают в храмовые сосуды), изменится, и она станет для окропления запрещенной.

Использовать такую смесь для окропления мизбеаха все равно можно, - говорит раби Элиэзер.

На чем же основана его точка зрения?

Раби Элиэзер говорит, что просто из опасений, накладывать запрет на использование подобной смеси не стоит, - объясняет рав Звид. - Ведь наша Мишна дает четкие количественные параметры, определяющие границы допустимости окропления мизбеаха этой смесью: если «посторонней» крови (будем вести расчет, мысленно заменяя кровь непригодных для приношения животных - водой) столько, что собранная в храмовый сосуд на этапе кибул дам была бы в смеси незаметна, лишь тогда окроплять этой смесью мизбеах нельзя...

Речь, как мы помним, шла о пригодности крови для завершения процедуры приношения в случаях, когда кровь корбана (приношения в Храм) стала смесью - то есть в нее попала какая-либо другая жидкость или кровь животного, которое для приношения в Храм по тем или иным причинам не годится.

В Мишне листа по этому поводу представлены две точки зрения:

Во второй части Мишна, также представляя разные позиции, рассматривает ситуацию, когда смешалась кровь приношений разных категорий, процедуры осуществления которых на этапе зерики имеют различия:

Если кровь приношения, предусматривающего однократное окропление мизбеаха, смешалась с кровью корбана, которой окропляют мизбеах тоже - один раз, смесью совершают однократное окропление (этот случай ни у кого из Учителей сомнений не вызывает).

Исследуя вторую часть Мишны, Талмуд приходит к выводу, что противоречия между высказываниями раби Элиэзера и раби Иегошуа нет. Просто раби Элиэзер изучает ситуацию, когда в смести крови двух приношений - существенно больше крови корбана, процедура осуществления которого требует четырехкратного окропления мизбеаха. Раби Иегошуа, в свою очередь, анализирует случай, когда в смеси - равное количество крови приношений разных видов.

Допускает ли раби Иегошуа (великий Учитель Мишны второго поколения, 1-й век), что и в этом случае достаточно одного окропления? - спрашивает Талмуд.

Эта Мишна сложнее, чем может показаться, на первый взгляд, - подчеркивает Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век). - Она целиком посвящена ситуациям, когда перепутаны сосуды с кровью, а в отдельных ее фрагментах рассматриваются различные нюансы обстоятельств. В частности, предусматривается и такой случай, когда среди сосудов с кровью пригодных для приношения в Храме животных есть сосуд (или несколько сосудов) с кровью животных, которые по тем или иным причинам для приношений в Храме - не годятся. Мы знаем, что при таких обстоятельствах сосуды для окропления следует брать парами, ибо существует правило: если содержимое одного из сосудов считается пригодным для окропления мизбеаха, то содержимое второго для этой цели - тоже пригодно.

В самом деле. Даже если предположить, что среди относительно большого скопления сосудов с кровью - два сосуда с кровью животных, непригодных для приношения в Храме, взяв два из них, коэн - служитель в Храме - может быть почти уверен, что, как минимум, в одном из них, скорее всего - пригодная для окропления кровь. На практике же, среди «перепутанных» сосудов мог быть, как правило - один сосуд с кровью непригодного для приношения в Храме животного. И тогда, беря для окропления два из них, коэн не сомневался, что в одном, как минимум - кровь животного, пригодного для приношения.

Рассматривается и другой случай, когда кровью животного, предназначавшегося для приношения хатат по всем правилам, регламентирующим процедуры приношения этого вида, окропили мизбеах, а потом остатки этой крови смешались с кровью корбана-ола (которой мизбеах окропить не успели).

Существует общее правило: если смесью окропили верхнюю часть мизбеаха, можно после этого окропить его нижнюю часть, - отмечает Талмуд. - Отсюда делаем вывод, что, окропив верхнюю часть мизбеаха смесью крови корбана-хатат и корбана-ола, вылить остатки крови корбана-хатат там, где делают окропление кровью приношения ола, разрешается.

Речь здесь о ситуации, когда остатки крови приношений, этап зерики которых проводится на внутреннем мизбеахе (в помещении Храма), смешались с кровью корбана-хатат, которой полагалось окроплять внешний мизбеах (в азара - храмовом дворе)...

Повода для дискуссии тут, в сущности, нет, - заключает Талмуд. - В любом случае ситуация позволяет соблюсти правила осуществления процедуры приношения хатат. После окропления мизбеаха смесью крови, сосуд, как правило, не остается пустым. Остатки выливают у основания мизбеаха и процедура приношения хатат завершается...

На нашем листе Талмуд продолжает обсуждать проблемы, связанные с осуществлением одного из основных этапов процедуры приношения в Храме. На иврите он носит название - зерика (когда кровью предназначенного для приношения и зарезанного животного окропляют мизбеах, в приблизительном переводе - жертвенник).

В помещенной здесь Мишне сказано:

Итак, с точки зрения большинства Учителей можно окропить внешний мизбеах смесью крови разных корбанот (приношений в Храме; единственное число - корбан) после того, как окроплен - внутренний. Раби Акива открывает иную грань Истины...

В чем тут дело? - спрашивает Талмуд, приступая к анализу первой части Мишны.

И отвечает: с точки зрения раби Акивы, кровь, занесенная в помещение Храма для зерики, для окропления внешнего мизбеаха уже непригодна.

Это правило действительно лишь в том случае, если имеется в виду, что один из компонентов смеси - кровь корбана-хатат (символизирующего раскаяние и искреннее желание исправить ошибку).

Переходя к обсуждению второй части Мишны, Талмуд разбирает и уточняет позицию раби Йоси а-Галили.

Если коэн внес кровь предназначенного для приношения и зарезанного животного во внутреннее помещение Храма, намереваясь окропить ею внутренний мизбеах, чтобы искупить провинность хозяина корбана, - говорит раби Элиэзер, - эта кровь для окропления внешнего мизбеаха уже непригодна. Даже в том случае, если она не была использована. Ибо здесь решающее значение имеет само намерение.

Однако, если коэн внес кровь во внутреннее помещение Храма по ошибке, - уточняет раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век), - окроплять ею внешний мизбеах разрешается, и эта зерика засчитывается...

Остается напомнить, что в Храме было два мизбеаха: один из них, внешний, располагался в азаре (храмовом дворе); другой, внутренний - в самом помещении Храма.

В Торе о мизбеахе сказано: «И будет мизбеах - святая святых. Каждый, коснувшийся мизбеаха - освятится» (Шемот, гл. 29, ст. 37).

Тщательно изучив эту фразу, Учителя приходят к выводу, что в случае, если на мизбеах попадает туша (или отдельные ее части) непригодного для приношения в Храме животного, с мизбеаха она уже не снимается, но, благодаря особым свойствам этого храмового «устройства», обладающего наивысшим уровнем концентрации духовности - очищается и тоже наполняется духовностью.

Впрочем, и тут есть исключения из общего правила, - подчеркивает Талмуд. - В отдельных случаях необходимо снять с мизбеаха то, что на него попало.

О чем идет речь?

Это мы узнаем из содержания представленной на нашем листе Мишны. В нашей Мишне, в частности, есть такая, «ключевая» для понимания, емкая фраза:

Мизбеах наполняет духовностью то, что подобает ему (наполнять духовностью)...

Что здесь имеется в виду?

Этот вопрос и становится основным предметом обсуждения темы.

Рамки применения выведенного из Торы закона ограничиваются набором объектов, пригодных для сожжения, - говорит раби Иегошуа (великий Учитель Мишны второго поколения, 1-й век). - Включая те, которые по различным причинам не могут быть объектами приношения в Храме или стали непригодными в качестве приношения в процессе осуществления процедуры.

Здесь идет речь, прежде всего, о корбане-ола (символ тотальной близости к Творцу, в знак которой туша животного сжигается полностью), - заключает раби Иегошуа.

В заключение нашего обзора отметим, что, тщательнейшим образом исследовав позиции Учителей, Талмуд приходит к выводу, что ѓалаха (еврейский практический закон) должна следовать точке зрения раби Иегошуа.

Если вложить его содержание в одну фразу — весь он посвящен разбору сути и практики приношений в Храм. Есть в нем, естественно, и трактаты, лишь косвенно затрагивающие эту тему, но и они сохраняют основное направление «повествования».

Само название раздела — Кодашим происходит от корня, состоящего из ивритских букв куф, далет, шин (в фонетическом выражении — к, д, ш).

Числовое значение буквы куф — 100. То есть — единица высшего разряда (все буквы священного алфавита, от буквы алеф до буквы тав, имеют числовые значения разряда единиц — 1, 2, 3 и т.д. — десятков — 10, 20, сотен — 100, 200 и т.д., но — не выше).

Суть числа «единица» — символ Единого Творца мира. И чем выше разряд, тем интенсивнее «окрашивается» этот символ. Отсюда и суть числа 100 (буквы куф).

Вторая буква корня — далет символизирует врата, вход... А третья — шин означает — основание, неизменность, постоянство...

Объединив смысл этих трех букв (всегда следует идти по возрастающей — от «младшей», третьей, буквы — к «старшей», первой), получим: «надежное, неизменное основание пропускных ворот к постижению Единства Творца». Об этом говорят все слова от корня, состоящего из букв куф, далет, шин. И самое главное из них — кодеш (духовная святость, возвышенность).

Кодашим — объекты и действия, через которые постигается Единство Творца.

Теперь, надеюсь, понятно, почему в Устной Торе есть такой раздел, который называется Кодашим.

Первый трактат этого раздела, к обзору листов которого мы приступаем, называется Зевахим.

По законам Торы, и отдельный человек и весь народ приносили определенные корбанот (приношения; единственное число — корбан).

Поскольку приношения отражают различного типа духовные взлеты и падения человека (сама необходимость корбанот является следствием этого), существуют и различные виды (категории) корбанот.

Более того, подразделение приношений на виды и подвиды можно производить по-разному.

К примеру, по виду объектов приношений (объекты животного, растительного происхождения, неодушевленные предметы).

Или, скажем — взяв за основу причинно-следственную связь между событиями и приношениями (благодарность Творцу; компенсация за внесенное в мир разрушение; подъем духа — духовный рост и т.д.).

Или — по степени важности событий, которые породили необходимость в приношении.

Существуют и другие способы классификации.

Трактат Зевахим получил свое название от слова зевах — приношение животного (в отличие от приношения объектов, скажем, растительного происхождения) в Храм.

В узком смысле слово зевах обозначает способ, которые применяется, чтобы зарезать животное, не причинив ему боли. В бытовой практике для обозначения этого способа пользуются другим словом — шехита. Но, когда речь идет о приношениях в Храм, принято употреблять слово зевах (форма множественного числа — зевахим).

В трактате — 14 глав, 120 листов. И все они посвящены интереснейшим проблемам, вытекающим из:

— «технологии» принесения корбанот в Храм;

— функционального предназначения того или иного места в Храме;

— распределения ролей между участниками процесса приношения (человеком, приносящим корбан, коэном — служителем в Храме, выступающим как представитель этого человека в Храме и т.д.);

— определения степени важности мыслей, чувств и действий коэна и человека, приносящего корбан и т.д. и т.п.