New Page 1
|
|
О Трактате Хуллин
Трактат Шевуот
Трактат Шевуот
Лист 19
На нашем листе Талмуд также анализирует последнюю часть Мишны, помещенной на
листе 14 (см. ее текст в сокращении
на сайте —
обзор
листа 14),
где даются положения, касающиеся ситуаций, когда человек стал таме
(объяснение терминов таме и тума см. на сайте — в
обзоре недельной главы Тазриа,
первый годовой цикл) на территории Храма.
В основе дискуссии, развернувшейся между Учителями, лежит вопрос: имеет ли
принципиальное значение, каким образом человек получил туму ?
Если человек получил туму от насекомого и забыл об этом, —
говорит раби Элиэзер (великий
Учитель Мишны
второго поколения, 1-й век), он несет за это ответственность. Не позволительно
забывать о том, что дотронулся до нечистого насекомого или до трупа животного.
Важно, что человек знает, что получил туму, но — от чего именно,
прикоснувшись к насекомому или к трупу животного — не принципиально, — открывает
иную грань Истины раби Акива (величайший Учитель Мишны, 2-й век).
Всегда имеет значение, что привело человека к ошибке, — говорит раби Элиэзер.
— Одно дело — если человек съел внутренний жир (запрещенный в пищу по правилам
кашрута), нарушил, к примеру, закон шаббата или проведения праздника Йом Кипур;
другое — когда он, скажем, ел мясо животного на следующий день после того, как
оно было приношением (по закону, в пищу оно уже не пригодно)... Да, во всех этих
случаях — он виноват и должен искупить свою вину. И все же эти проступки нельзя
назвать равноценными... Как сказано: “...когда осознает он, какой
проступок он совершил” (Ваикра, гл. 4, ст. 28). И еще: “Всякую
вещь, на которой тума или — насекомое нечистое” (Ваикра,
гл. 5, ст. 2). То есть человек не может искупить свою вину, пока не будет точно
знать, от чего именно он получил туму .
В чем же состоит различие между позициями раби Элиэзера и раби Акивы?
Ни раби Элиэзер, ни раби Акива не отрицают, что человек (к чему бы, к туме
какого вида, он ни прикоснулся), который забыл о том, что получил туму и
продолжал находиться в Храме, привлекается к ответственности. И расхождения в
позициях этих Учителей касаются тонких психологических нюансов, но — столь
незначительны, что вычленить их, признаем, нелегко.
Как должен поступить человек, если он забыл и то, что он получил туму,
и то, что находится на территории Храма? — спрашивает Талмуд.
Путь исправления в этом случае тот же — приношение в Храме, — отвечает рав
Нахман (Учитель
Талмуда второго-третьего поколения; 3-й век).
— Ибо он несет ответственность за то, что запамятовал о полученной туме.
За то, что не помнил, что находится на территории Храма, от ответственности он
освобождается.
Талмуд продолжает обсуждать варианты получения тумы .
Учителя анализируют ситуацию: в одном из двух переулков, в каком именно —
неизвестно, захоронен умерший. Так что, человек, который проходит по одному из
них, рискует получить туму от мертвого тела. И вот этот человек
направляется в Храм... Как поступать в таком случае?
Всесторонне обсуждая возможные обстоятельства, Учителя выводят правило.
Если человек прошел по одному из этих переулков, а потом — по другому, а
после
этого, не ведая, что стал
таме, оказался в Храме, узнав, что с ним произошло, обязан совершить
приношение в Храме.
Но, допустим, он проследовал по одному из “сомнительных” переулков и,
решив, что получил туму, прошел процедуру очищения — его окропили водой,
смешанной с пеплом “рыжей коровы” — см. на сайте
обзор недельной главы Хукат, первый годовой цикл; а потом
он окунулся в микву (специальный бассейн для духовного очищения) — но
после этого, направляясь в Храм, воспользовался вторым.
Выдвинутая на обсуждение ситуация порождает дискуссию.
Поскольку он не мог определить, где именно, в каком из переулков, захоронено
тело, — говорит большинство Учителей, — считается, что он, зайдя, возможно — в
состоянии таме, в Храм, совершил проступок и должен искупить его
приношением в Храме.
Однако раби Шимон (великий
Учитель Мишны, 2-й век) открывает в этом иную грань Истины.
Факт, что он получил туму либо в первом либо во втором переулке, не
может быть установлен, — говорит раби Шимон, — поэтому человек, который прошел
по одному из них либо по обоим, от ответственности освобождается.
Речь здесь идет о частичном знании, — уточняет позицию раби Шимона Рава
(величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век). — Имеется в виду, что человек,
свернув во второй переулок, забыл, что до того проследовал по первому. Остальные
Учителя придерживаются несколько иной точки зрения: если прошел процедуру
очищения, значит, помнил, а это уже можно приравнять к “полному” знанию. Отсюда
и вывод: человек должен искупить вину приношением в Храме.
Случай с двумя переулками — уникален, только в его оценке знание под
сомнением считается полным знанием, — заключает дискуссию раби Йоханан
(величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век). — Ибо во всех
остальных нарушениях Тора не признает “сомнительного” знания, как написано:
“...и станет известно ему...” (Ваикра, гл. 4, ст. 23).
Этой дискуссией заканчивается вторая глава нашего трактата.
Автор текста Моще Гойхберг
Трактат Шевуот
Лист 20
Третья глава трактата Шевуот (“Клятвы” — см. на сайте
Введение
к трактату) посвящена двум из четырех видов клятв, описанных в Торе — швуат
битуй, когда человек клянется совершить некое действие, и швуат шав,
когда человек клянется без повода.
Талмуд детально анализирует эти два вида клятв, а также — выясняет ,
какова ответственность того, кто дает такого рода клятвы.
Как обычно в Талмуде, новая тема обсуждения на нашем листе задается Мишной.
Прочтем часть ее текста:
Есть два вида клятвы швуат битуй, которые на самом деле представлены
четырьмя видами. Как сказано: “...Сделать что-либо во вред или на благо”
(Ваикра,
гл.
5,
ст.
4).
Человек, который, к примеру, поклялся не есть, — говорит
раби Акива
(величайший Учитель Мишны, 2-й век), —
и все-таки съел
(что-то), считается клятвопреступником и обязан исправить проступок
искупительным приношением в Храме, даже если съел ничтожно малое количество
пищи.
Нет в Торе такого, чтобы человека наказывали и требовали с него приношение,
если он (поклявшись не есть) съел меньше кезайта (кусок,
величиной с маслину), — говорят другие Учителя...
Прежде всего разберемся, что означает в данном случае — “два вида клятвы
швуат битуй, которые на самом деле представлены четырьмя видами”?
Мы знаем, что швуат битуй — клятва, связанная с неким действием,
которое должно произойти (или не происходить) в будущем. Например (как в Мишне),
когда человек клянется съесть что-нибудь, или наоборот, чего-нибудь не есть.
Наши Учителя, как мы увидим в дальнейшем, к этой же категории клятв относят и
клятвы, связанные с прошлыми действиями — когда человек клянется, что он что-то
сделал или чего-то не делал в прошлом.
Обсуждая представленную в Мишне дискуссию между раби Акивой и другими
Учителями, Талмуд отмечает, что законы о клятвах и их нарушении — уникальны и,
следовательно, их нельзя выводить по аналогии с другими законами Торы. Недаром
раби Акива, отстаивая свою точку зрения, говорит другим Учителям, что Тора не
предусматривает наказание не только за то, что человек в случае, когда не должен
есть, съел меньше кезайта пищи, но — и за слова. А ведь именно слова —
суть клятвы.
Талмуд, обсуждая Мишну, подчеркивает, что из сказанного в ней следует, что
человек говоря: “Клянусь есть”, подразумевает, что, в соответствии с клятвой,
будет есть что-либо, где-либо и когда-либо.
В процессе анализа Талмуд обращается к Мишне на аналогичную тему в трактате
Недарим (“Обеты”) и обнаруживает, что там сказано: если один
человек зарекается есть у другого, говоря: “Клянусь не есть у тебя” или —
“Клянусь есть у тебя”, или даже — “Не клянусь не есть у тебя”, его клятва
действительна, и он не должен участвовать в трапезах в доме этого человека (Недарим,
лист 16).
Отсюда, — говорит Талмуд, — делаем вывод: если человек произносит: “Клянусь
есть у тебя”, это может означать: “Зарекаюсь есть у тебя”, т.е. он тем самым
запрещает себе есть, а не наоборот — обязует себя есть, как явствует из
нашей Мишны.
Это кажущееся противоречие между Мишной в нашем трактате и Мишной в трактате
Недарим разрешает Абайе (один из крупнейших Учителей
Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века). Он говорит, что фраза: “Клянусь
есть” действительно означает в общем случае, что человек обязуется есть. Однако
Мишна в Недарим говорит о другой ситуации — когда человека
пытаются заставить есть, а он отказывается, и тогда фраза: “Клянусь есть”
действительно может нести значение “Зарекаюсь есть”, т.е. — не буду.
Даже если человек не произнес слова “клянусь”, но сама форма его высказывания
похожа на клятву, — говорит Рава (величайший
Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век), — да еще при этом он упоминает Имя
Всевышнего, его слова следует воспринимать, как клятву. Однако, если в тот
момент, когда кто-либо поклялся (например сказал: “Я клянусь в том-то и в
том-то”), кто-то другой скажет: “И я тоже”, это клятвой не считается.
Клятвы на будущее, например, когда человек клянется, что будет есть что-то,
или чего-то не будет есть, — говорит раби Йоханан
(крупнейший
амора, Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век), — в случае их
нарушения называются ложными клятвами (на иврите —
швуат шекер),
и о них сказано в Торе: “Не клянитесь ложно именем Моим” (Ваикра,
гл. 19, ст. 12 ). Если же человек клянется о чем-то, что произошло в прошлом,
например, что он съел что-либо или, что он чего-либо не ел, это называется —
швуат шав (напрасной клятвой), и об этом сказано (в Десяти Заповедях): “Не
произноси Имени Всевышнего твоего понапрасну” (Шемот, гл. 20, ст.
7 ).
Раби Абагу (амора,
один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль, ученик раби Йоханана;
начало 4-го века) открывает еще одну грань Истины. Если некто клянется сделать
что-либо в будущем, в случае невыполнения, нарушает запрет Торы. Как сказано:
“Не изменять слову своему” (Бамидбар, гл. 30, ст. 3 ). Что же
до напрасной клятвы — это клятва о чем-то общеизвестном и очевидном, как,
например, если кто-то поклялся о камне, что это — камень или наоборот, что это —
не камень.
Следует отметить, что сюда же относится клятва отменить какую-либо заповедь
Торы или совершить действия, которые, вне всякого сомнения, лежат за пределами
человеческих возможностей. ..
Автор текста Александр Капер
Трактат Шевуот
Лист 21
В обзоре предыдущего листа Талмуда обсуждалось, какой именно запрет Торы
нарушает тот, кто клянется ложно о событиях, произошедших в прошлом (например,
некто клянется, что он съел что-либо, а в действительности он этого не ел), и
какой запрет нарушает тот, кто поклялся, обещая совершить что-либо в будущем, и
не выполняет обещанное (например, поклялся съесть что-то, но в результате — не
съел).
На нашем листе Талмуд сосредотачивает внимание на различиях между клятвами
швуат шекер (ложная) и швуат шав (напрасная, бессмысленная) — о сути
понятий см. на сайте в
обзоре листа 20.
Человека, сознательно нарушившего запрет Торы категории — “не делай” (мицвот
ло таасе), — говорит раби Йоси из Галилеи
(Учитель Мишны, 2-й
век),
— если он совершил при этом некое действие (например, ел свинину), судит бет
дин (еврейский суд) и приговаривает к наказанию плетью. Однако, если он при
этом никакого действия не совершил, то суд освобождает его от ответственности.
Талмуд исследует источник высказывания раби Йоси о ложной клятве и приводит
цитату из Торы: “Не произноси Имени Всевышнего твоего впустую, ибо не очистит
Творец того, кто произнесет Имя Его впустую” (Шемот, гл. 20, ст.
7).
Отсюда Талмуд делает этот вывод: хотя Всевышний и не очищает того, кто
клянется ложно (и тем самым, он как будто бы произносит Его Имя впустую),
телесным наказанием его очищает земной бет дин .
В Мишне, приведенное на предыдущем листе (см. на сайте обзор
листа 20),
сказано, что, по определению раби Акивы, клятвопреступник тот, кто поклявшись не
есть, съел даже ничтожно малое количество пищи. Другие Учителя, однако,
усматривают в этом иную грань Истины, аргументируя тем, что нигде в Торе мы не
находим подобного случая — чтобы человека, который съел менее кезайта
(количество еды, равное по величине маслине) следовало бы наказывать.
Возвращаясь к этой дискуссии, Талмуд отмечает ее масштабность и дает
разъяснение ее сути.
Талмуд подчеркивает, что предмет обсуждения здесь, по существу — все
связанные с едой законы Торы. Большинство Учителей говорят, что, случайно
употребив в пищу ничтожно малое количество ,
скажем, запрещенной
еды (по объему меньше кезайта — величина маслины среднего размера),
человек свободен от ответственности. И по аналогии включают в общую “схему”
случай, когда он поклялся, что не будет есть, но — съел меньше кезайта,
то есть — до “пограничного” количества, за которым его можно подвергать
наказанию.
Со своей стороны, раби Акива не имеет возражений против того, что во всех
описанных Торой ситуациях человека, который съел меньше кезайта еды, но
не должен был вообще ее есть, не следует наказывать. Но делает исключение для
случая с клятвой.
Если человек поклялся не есть вообще, — говорит раби Акива, — он таким
образом как бы обещал не есть ни крошки. Поэтому и считается клятвопреступником,
даже если съел ничтожно малое количество пищи. Ибо клятвы — особый, отдельный
случай, и законы их нарушения нельзя выводить из любых других, казалось бы
аналогичных законов Торы.
Автор текста Александр Капер
Трактат Шевуот
Лист 22
На нашем листе Талмуд продолжает анализировать помещенную на 20 листе Мишну
(см. на сайте обзор
листа 20)
— первую Мишну третьей главы трактата Шевуот.
И вновь, но теперь — на еще более глубоком уровне, рассматривает дискуссию
раби Акивы (величайший Учитель Мишны, 2-й век), который говорит, что,
поклявшись не есть, человек, съев даже ничтожно малое количество пищи,
признается виновным и, если сделал это случайно, исправляет проступок
приношением в Храме, если — намеренно, подвергается телесному наказанию плетью,
если съел даже ничтожно малое количество (меньше кезайта — размер маслины
средней величины) и большинства Учителей, которые в этом случае (если съел
меньше кезайта )
освобождают нарушившего клятву от ответственности.
То есть, как мы говорили в предыдущем обзоре, Учителя в определенном смысле
приравнивают законы о клятве к другим законам Торы, а раби Акива говорит, что
законы клятвы — уникальны и их нельзя сравнивать с другими законами Торы.
В этой связи Талмуд обращается к трактату Макот, где, в
частности, сказано, что человека, намеренно проглотившего муравья (по законам
Торы употреблять насекомых в пищу строжайше запрещено), полагается выпороть
плетью (трактат Макот, лист 13). А ведь муравей — намного
меньше кезайта .
И, стало быть, согласно логике большинства Учителей, наказывать проглотившего
муравья, как будто бы, и не следует.
Однако, проанализировав ситуацию, Талмуд приходит к выводу, что она, эта
ситуация, не попадает под действие законов о запрещенной, но съеденной пище а
объеме меньше кезайта. Ибо в них идет речь о ничтожно малой части
от общего количества еды, а муравей — отдельное, целое существо. Поэтому и
наказывают того, кто съел его, как будто бы он съел целиком любое другое
животное, которое есть ему запрещалось.
Талмуд приводит еще один пример, который, казалось бы, противоречит позиции
Учителей, высказывающихся за то, что съевший менее кезайта всегда
свободен от ответственности. Это — скажем, трума (часть урожая, которую
каждый земледелец должен был отделить и отдать коэну). В данном случае
человека, который не является коэном, наказывали даже за съеденную крошку
— меньше кезайта .
Но и здесь, при более детальном рассмотрении, обнаруживается, что
противоречия нет. Просто в этой ситуации мера оценки проступка — не объем
съеденного (кезайт), но — его стоимость. По еврейскому закону наказанию
подвергается человек лишь в том случае, если стоимость съеденного превышает
пруту (прута
— мелкая монета; сегодня это — несколько американских центов). И речь идет не о
запрещенной еде, а о посягательстве на имущество Храма.
Наконец, Талмуд приводит еще один пример, касающийся законов о клятвах. В
случае, когда подчеркнул, что клянется вообще ничего не есть, Учителя тоже
говорят, что нарушитель такой клятвы — клятвопреступник, даже если он съел
меньше кезайта. Но ведь это как раз пример того, что человека наказывают
за то, что он съел меньше кезайта запрещенной ему пищи, и Учителя,
казалось бы, противоречат сами себе, указывая, что таких случаев в Торе нет.
Проведя тонкий анализ этого примера, Талмуд отмечает, что он подобен случаю,
когда съедают животное, например, муравья, целиком. Если человек подчеркивает в
клятве, что вообще ничего не будет есть, это — особый случай, ибо здесь он сам
сообщил, что даже то ничтожно малое количество еды (менее кезайта), для
него существенно. Однако в общем случае поклявшийся просто “не есть”, имеет в
виду количество еды не меньшее, чем кезайт .
Далее Талмуд приводит Мишну, в которой сказано:
Тот, кто поклялся не есть, ел и пил, считается нарушителем одной клятвы, а
тот, кто поклялся не есть и не пить, но ел и пил, нарушил две.
Тот, кто поклялся не есть, ел ржаной и пшеничный хлеб, считается нарушителем
одной клятвы; если же он, поклялся не есть ни ржаного, ни пшеничного хлеба, но
ел и ржаной и пшеничный, нарушил две.
Если поклялся не пить и пил разные виды напитков, нарушает клятву один раз,
если же перечислил напитки, которые клянется не пить, то отпив каждого из них,
всякий раз становится нарушителем клятвы.
Если поклялся не есть и ел несъедобные вещи, клятву не нарушает.
В случае же, если он ел пищу, запрещенную Торой, он нарушил клятву, —
говорят Учителя.
Нет, клятву он не нарушил, но совершил преступление иного рода, — говорит
раби Шимон (великий Учитель Мишны, 2-й век). ..
Автор текста Александр Капер
Трактат Шевуот
Лист 23
Обзор предыдущего листа мы завершили, процитировав текст Мишны, в которой
говорится о различных нюансах законов о клятвах, касающихся еды и питья .
На нашем листе Талмуд начинает анализировать положения Мишны и приводит
высказывание раби Хии бар Авины, который от имени Шмуэля (Учитель Талмуда
первого поколения; 3-й век) говорит: если человек поклялся не есть, то даже если
он только пил, это считается нарушением данной им клятвы.
Логически это вполне понятно. Ведь когда кто-то приглашает своего друга
“зайти перекусить”, он, безусловно, намеревается не только потчевать гостя едой,
но выставить на стол питье, и, значит, понятие “пить” в обиходе воспринимается
как часть понятия “есть”.
В качестве источника данного положения Мишны Талмуд цитирует фрагмент Торы:
“И купишь ты на эти деньги всего, что возжелает душа твоя — мяса крупного и
мелкого скота, и вина, и хмеля… и будешь есть там, перед Всевышним” (Дварим,
гл. 14, ст. 26) .
Мы видим, что и по отношению к вину и хмелю Тора использует выражение “есть”,
а значит, это включает в себя также и понятие “пить”.
В нашей Мишне так и сказано, — говорит Рава (величайший Учитель
Талмуда; Вавилон, 4-й век). — Тот, кто поклялся не есть, написано в ней, даже
если он не только ел, но и пил, нарушает клятву лишь один раз.
Но почему тогда в продолжении Мишны сказано, что человек, который поклялся не
есть и не пить, а затем ел и пил, нарушает клятву дважды? — выдвигает вопрос
Абайе (амора,
один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века). —
Ведь если понятие “пить” уже включено в понятие “есть”, то человек, который
произнес слова: “Клянусь не есть”, уже запретил себе пить, а подчеркнув —
“Клянусь не есть и не пить”, ничего не добавил к этому запрету, как если бы он
сказал — “не пить и не пить”.
В результате анализа Талмуд приходит к выводу, что, хотя тот, кто клянется
просто “не есть”, и включает сюда также запрет на питье, однако, если он
подчеркивает — “не есть и не пить”, то он относится к собственному высказыванию,
как к двум различным запретам и, в случае если он и ел и пил, считается, что он
нарушил клятву дважды.
Талмуд обращает внимание, что в клятвах чрезвычайно важна форма
высказывания. Настолько, что от нее, как правило, зависит количество
нарушений, допущенных тем, кто поклялся и не выполнил обещанное. И показывает
это на конкретных примерах.
Если человек, как написано в нашей Мишне, клянется не есть ни ржаного хлеба,
ни пшеничного, ни гречишного, ел все три вида хлеба, он нарушил три клятвы.
Откуда мы знаем, что он таким образом накладывает на себя три запрета? А, может
быть, он хотел подчеркнуть, что эти три вида не будет, есть, но любой другой вид
хлеба от этого не становится для него запрещенным? — спрашивает Талмуд. И
отвечает: в таком случае ему следовало бы сказать: “Клянусь не есть ржаной,
пшеничный и гречишный хлеб”. Но сам факт, что он подчеркнул, что клянется не
есть “ни ржаного хлеба, ни пшеничного, ни гречишного” (такая
форма клятвы
представлена в Мишне), позволяет нам утверждать, что он относится к своим
словам, как к трем различным клятвам.
А, может быть, он сказал так, чтобы подчеркнуть, что клянется не есть каждый
из видов хлеба в отдельности, а не в смеси друг с другом? — снова спрашивает
Талмуд. И дает такой ответ: в таком случае выразился бы иначе: “Клянусь не есть
ржаного хлеба, а так же пшеничного и гречишного”, а сказав: “Ни ржаного хлеба,
ни пшеничного хлеба, ни гречишного хлеба”, он разделил этим свое высказывание на
три клятвы.
Далее, как мы помним, в Мишне сказано, что тот, кто поклялся не есть и съел
нечто несъедобное, не считается клятвопреступником. Однако если он съел пищу
съедобную, но запрещенную Торой (например, кусок некошерного мяса), согласно той
грани Истины, которую усматривает в этом вопросе большинство Учителей —
считается нарушителем клятвы; согласно другой грани Истины, которую усматривает
в этом вопросе раби Шимон — таковым не считается.
Раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век)
объясняет, что разное видение проблемы обусловлено точкой зрения на содержание
клятвы. Когда поклявшийся имел в виду, что не будет есть и запрещенные, и
разрешенные Торой вещи, например, сказал: “Клянусь не есть ни кошерное мясо, ни
— трефное”, в данном случае, как говорят Учителя, поскольку клятва действительна
по отношению к кошерному мясу, она действительна и по отношению к некошерному
(ведь это одна и та же клятва), и тогда даже, если поклявшийся съест кусок
трефного мяса, это будет считаться нарушением клятвы.
Однако, раби Шимон говорит, что клятва в принципе не может быть
действительной по отношению к некошерному мясу. Ведь народ Израиля уже поклялся
у горы Синай, что будет соблюдать все законы Торы, включая запрет есть
некошерное, а значит, такая клятва к уже существующему запрету Торы ничего не
добавляет. ..
Автор текста Александр Капер
Трактат Шевуот
Лист 24
Наш лист углубляется в дискуссию предыдущего листа (см. на сайте
обзор
листа 23),
в которой под разными углами зрения рассматривается текст Мишны. В частности,
здесь идет речь о предпоследнем положении Мишны (см. на сайте
обзор
листа 22),
где обсуждается вопрос: нарушил ли человек данную им клятву не есть, если съел
что-то некошерное?
Как мы помним, большинство Учителей говорят, что такой человек —
клятвопреступник, а раби Шимон (великий Учитель Мишны, 2-й век) говорит,
что клятву в этом случае он не нарушил.
Талмуд отмечает, что Реш Лакиш (один из величайших Учителей Талмуда,
ученик, а потом и коллега раби Йоханана, имя которого мы часто встречаем в
Талмуде, а на предыдущем листе он разъяснял суть данной дискуссии — см. на сайте
обзор
листа 23;
3-й век) открывает в этом вопросе еще одну грань Истины.
Рейш Лакиш проводит аналогию между двумя дискуссиями: между Учителями и раби
Шимоном (один из крупнейших Учителей Мишны, 2-й век) — см. на сайте
обзор
листа 23 ;
и между Учителями и раби Акивой (великим коллегой раби Шимона), по поводу
Мишны, частично процитированной нами в обзоре
листа 20
(об этой
дискуссии — см. на сайте обзоры
листов 21 и
22),
где говорилось о том, запрещает ли клятва — “не есть”, съесть менее кезайта
(минимальное количество пищи, примерно равное маслине). И исходит из того, что
решение вопроса, будет ли поведение поклявшегося человека нарушением, зависит от
понимания контекста Мишны.
Так, например, Учителя, дискутирующие с раби Акивой, говоря, что человек не
нарушит клятву, если съест, скажем, половину кезайта некошерной еды,
прочитывают в Мишне ситуацию, когда поклявшийся подчеркнул, что он клянется не
есть вообще ничего. Отправной точкой их логической структуры служит факт, что
Тора за съеденную в таком ничтожно малом количестве некошерную еду наказание не
предусматривает. ..
Раби Йоханан, с позиций открывшейся ему грани Истины, объясняет, что разное
видение проблемы обусловлено точкой зрения на содержание клятвы .
Если человек
сказал, что не будет есть и запрещенные, и разрешенные Торой вещи, например
— “Клянусь не есть
ни кошерное мясо, ни — трефное (некошерное)”, клятва действительна по отношению
и к кошерному мясу и к некошерному, следовательно,
если поклявшийся
съест, допустим, крошечный кусочек
свинины,
он свою клятву
нарушил.
Здесь, вероятно, уместно напомнить (как мы неоднократно делали в наших
обзорах), что дискуссии Учителей на страницах Талмуда — не споры, где
каждый, пусть и аргументировано, “доказывает собственное мнение”. Вникая в
тончайшие нюансы сути тех или иных проблем, наши Учителя открывают различные
грани Истины, которые в процессе обсуждения складываются в общую картину,
позволяющую приблизиться к пониманию самой Истины.
И наш лист — довольно яркий пример подобной “нюансировки” проблем. Оттенки
различий между гранями здесь столь тонки и глубоки, что для их правильного
понимания необходим достаточный опыт в чтении талмудических текстов.
Поэтому, не вникая в детали, постараемся вычленить лишь принципиальную
сущность позиций Реш Лакиша и раби Йоханана.
Закон, гласящий, что некий запрет (например, запрет есть что-либо в некий
день), включающий в себя различные виды еды, — говорит Реш Лакиш, — часть из
которых, сама по себе, разрешена Торой (скажем, кошерные продукты), а часть —
запрещена (например, некошерные виды еды), будучи действительным по отношению к
разрешенной, кошерной еде, становится действительным также и по отношению к
запрещенным. Человек, который ест, например, некошерную еду в день поста, когда
есть вообще нельзя, нарушает двойной запрет.
Однако, — продолжает Реш Лакиш, — к тому человеку, который сам “создал” себе
запрет на еду своей клятвой, этот закон не относится. Если он съел что-то
некошерное (в незначительно малом количестве), он свою клятву не нарушил.
Раби Йоханан относит этот закон лишь к ситуации, когда сам запрет (например,
запрет есть в некий день), существует объективно, независимо от воли человека и
его клятвы. Так, например, тот кто в Йом-Кипур ест некошерное мясо, не только
нарушает частный запрет есть некошерное мясо, но и запрет есть в Йом-Кипур
вообще.
Итак, мы могли убедиться, что точки зрения Реш Лакиша и раби Йоханана не
противоречат друг другу, они лишь подходят к проблеме как бы с разных сторон,
открывая разные грани Истины...
Автор текста Александр Капер
Трактат Шевуот
Лист 25
Если на предыдущих листах (см. обзоры
листа
22, 23 и
24)
мы рассматривали в основном градации клятв с точки зрения их содержания
(словесной формы выражения), то на нашем листе Талмуд рассматривает клятвы,
подразделяя их по иному принципу — анализируя, как связано их содержание с
различными обстоятельствами.
В Мишне нашего листа читаем:
Есть клятвы, которые относятся лишь к самому человеку, который клятву
произносит, и есть клятвы, которые касаются других людей. Есть клятвы, которые
даются ради какой-либо выгоды, и есть клятвы, которые ни с какими выгодами не
связаны ...
Анализируя текст Мишны, Талмуд, прежде всего, выдвигает вопрос, к какому
времени могут относиться клятвы таких типов. И приводит диалог раби
Ишмаэля (великий
Учитель Мишны, 2-й век) и раби Акивы (коллега раби Ишмаэля).
Понятие “клятва” относится только к будущему времени, — говорит раби Ишмаэль.
Ибо в Торе сказано: “...чтобы сделать хорошее или плохое” (Ваикра,
гл. 5, ст. 4).
Если так, — говорит раби Акива, — то любая клятва может быть связана лишь с
улучшением чего-либо или — ухудшением. Но ведь клятвы даются и поводу других
действий...
В Торе (там же) написано: “...который выразит устами”, — отвечает раби Акиве
раби Ишмаэль. — То есть, человек может оговорить в своей клятве всякие действия...
Но если мы ведем речь о “всяких действиях”, то клятвы могут относится и
прошедшему времени, — заключает раби Акива.
Талмуд отмечает: есть случаи, когда законы клятвы строже законов обета, и,
наоборот, когда законы обета строже законов клятвы. И разъясняет, что обеты
могут иметь отношение и к исполнению заповедей Торы. Клятвы, принятые по поводу
какой-либо заповеди — не действительны, ибо еврейский народ, когда души евреев
всех поколений стояли у горы Синай, уже
поклялся в том, что
будет исполнять мицвот (заповеди), записанные в Торе.
Кроме того, обет всегда относится к какому-то конкретному предмету, для
клятвы это не обязательно.
Талмуд приводит интересный пример, демонстрирующий, что человек может
получить наказание сразу же после того, как поклялся. Скажем, человек
клянется, что не будет спать три дня. Поскольку такая клятва невыполнима, ее
сразу же признают ложной и того, кто ее произнес, не откладывая, наказывают.
Талмуд приводит еще один пример, на этот раз, выдвигая его для всестороннего
анализа.
Допустим, человек клянется, что бросит (или не бросит) камень в море.
Спрашивается: как расценивать клятву, если человек дал ее, имея в виду
кого-то другого ?
Тут можно усмотреть “подвопросы”. Скажем, такой: когда речь идет о действии,
которое уже свершилось, считать ли такую клятву действительной, если понятно,
что она, отнесенная к будущему времени, силы не имеет, ибо тот, кто клянется не
контролирует ситуацию и не может отвечать за будущие действия другого человека ?
Чтобы разрешить этот вопрос, Талмуд использует метод сравнительного анализа и
возвращается к дискуссии раби Ишмаэля с раби Акивой.
Раби Ишмаэль говорит, что клятва может относиться только к будущему времени.
Иную грань Истины открывает в этой проблеме раби Акива. Он подчеркивает, что
и в том случае, когда клятва, обращенная в будущее не действительна, она может
иметь силу по отношению к прошлому.
Здесь Талмуд обнаруживает, что дискуссия раби Ишмаэля и раби Акивы не
приближает к разрешению вопроса о клятве, касающейся камня, брошенного в море.
Быть может, случай с камнем сравним с ситуацией, когда дается клятва по
поводу исполнения заповедей.
В Мишне об этом сказано:
Если человек поклялся, что не исполнит заповедь, но исполнил, он — свободен
от ответственности. Если поклялся, что не исполнит и — не исполнил, тоже —
свободен от ответственности ...
Если человек в ответе за данную им клятву, не касающуюся исполнения заповедей,
— говорит раби Иегуда бен Батейра, — то за клятву, в которой он говорит об
исполнении заповедей
Торы, он в ответе — тем
более. Ведь народ Израиля еще у горы Синай поклялся исполнять заповеди.
Но тогда возникает вопрос: как вообще может человек дать клятву, что не
исполнит какую-либо заповедь, если на Синае уже дана клятва об исполнении всех
заповедей Торы? Разве не следует считать ее ложной?..
Рав Ѓамнуна приводит закон: если сказал: “Я не ел сегодня” или — “Сегодня я
не накладывал тефиллин (как
того требует Тора; специальные коробочки, в которые вложены пергаменты с
отдельными фразами из Торы; с помощью специальных кожаных ремешков накладываются
на левую руку и голову)”,
а собеседник попросил — “Поклянись!” и в ответ на клятву произнес — “Амен”,
человек, давший клятву, несет ответственность за свои слова.
Но в отношении будущего времени... Если о еде человек может сказать — “Не
буду есть”, то как же быть с тфиллином? Ведь ежедневно, кроме субботы,
накладывать тефиллин — заповедь Торы. И получается: если все же поклялся
по поводу тефиллина на будущее, значит — дал ложную клятву.
Талмуд задается вопросом: что такое напрасная клятва?
И отвечает: напрасной считается клятва, когда человек говорит в ее тексте о
вещи, которая всем известна. Например, клянется, что каменный столб на
центральной площади — из золота.
Разъясняет Талмуд и значение другого типа клятвы — клятва-свидетельство.
К примеру, сказал человек: “Клянусь, что не знаю ничего такого, что могло
быть стать свидетельством в твою пользу”. А потом выяснилось, что — знал.
Этот проступок человек должен исправить приношением в Храме.
Талмуд подчеркивает, что у клятвы-свидетельства есть одна уникальная
особенность: человек несет ответственность за ее нарушение в любом случае,
сделал он это намеренно или — по ошибке...
Автор текста Моше Гойхбер
New Page 5
ВВЕДЕНИЕ
Расположенный в четвертом (из шести)
разделе Устной Торы, посвященном судебным
законам и поискам Истины, трактат Шевуот
анализирует проблемы, связанные с клятвами,
которые даются в суде.
Может показаться странным, на первый
взгляд, что для обсуждения лишь одной “детали”
судопроизводства понадобился целый
трактат в 49 листов. Но на самом деле...
Как известно, Тора включает в себя 365
запретов (заповедей “не делай”). Один
запрет среди них стоит особняком. О клятве.
В тексте третьей из Десяти Заповедей
сказано: “Не произноси Имени Всевышнего
без надобности (или утверждая ложное), ибо
не снимет (вину эту) Всевышний с того, кто
произносит Имя Его попусту” (Шемот,
гл. 20, ст. 7).
Устная Тора сообщает, что речь здесь идет,
в первую очередь, о разного рода клятвах —
таких, когда человек “клянется Именем
Творца”.
Только об этом (из всех!) запрете говорится,
что вина за его нарушение не снимается ни в
нашем мире ни в будущем.
Почему же именно здесь явлена столь
бесповоротная строгость? Ведь возможность
— пусть, хотя бы в мире будущем — снять с
себя вину (через тешуву — возвращение
на пути Всевышнего, исправление своего
образа жизни в этом мире )
не
закрыта даже перед убийцами.
Ответ на этот вопрос помогает найти
анализ самого слова “клятва”.
На иврите “клятва” — шевуа. Мы видим,
что здесь тот же корень, что и в слове — шева
(семь). Число шева несет в себе значение цели.
Мир был сотворен именно за шесть дней, чтобы
потом был день седьмой — Шаббат (суббота). В
этом и состоит смысл сотворения мира — в
победе(в условиях свободы выбора) над
материальностью, что реально проявляется в
соблюдении законов Шаббата.
И тогда ложная клятва (шевуат шекер)
означает по сути — отрицание смысла
существования мира. Тотальное отрицание
смысла в Акте Сотворения мира (!). А если в
тексте шевуат шекер упоминается еще и
Имя Всевышнего...
Теперь понятно, почему вина за это не
снимается. Ведь такая клятва эквивалентна
отрицанию вообще — “всего”. То есть —
утверждению, что “ничего нет”, а
следовательно, нет и “объекта”, способного
снять вину...
Понятно и другое: существование отдельного
трактата Шевуот (в переводе на
русский — клятвы, во множественном числе), в
котором обсуждаются разные виды, тексты и
способы принесения клятвы.
Отметим, что в Талмуде есть еще один
трактат, который посвящен теме “ответственности
за слово”. Он называется — Недарим (Обеты)
и относится к другому разделу Устной Торы.
У нашего трактата — Шевуот есть
еще одна особенность. Первая его Мишна,
которой открывается первая глава, как можно
было ожидать, начинается с темы шевуот
— клятв, но тотчас же переходит к другим
темам, которые по “внешним параметрам”,
казалось бы, уводят нас к обсуждению
совершенно других законов Торы. Однако
между ними и основной задачей нашего
трактата, безусловно, существуют
внутренние связи, которые достаточно
сложны, и их обсуждение выходит за рамки
наших обзоров.
Непосредственно к теме клятв трактат
вернется только в третьей главе.
Автор текста Элиягу Эссас
Новая страница 1
|
|
New Page 1
|