New Page 1
|
|
О Трактате Хуллин
Трактат Шевуот
Трактат Шевуот
Лист 26
На нашем листе Талмуд продолжает
обсуждать законы,
связанные с различными видами клятв.
В предыдущем обзоре (см. на сайте обзор листа 25
)
мы упоминали высказывание раби Ишмаэля (великий Учитель Мишны, 2-й век),
смысл которого сводится к тому, что человек несет ответственность лишь за
клятвы, относящиеся к будущему. Раби Акива (крупнейший Учитель Мишны и
коллега раби Ишмаэля), как мы помним, усматривает в этом вопросе иную грань
Истины и распространяет ответственность и на прошлое.
Талмуд подчеркивает, что Учителя, изучая положения Торы по данному поводу,
руководствуются разными принципами.
В своем исследовании раби Ишмаэль, делающий вывод, что нарушитель клятвы не
должен исправлять свой проступок приношением в Храме, исключает случай, когда
человек нарушил клятву предумышленно. А раби Акива, настаивающий на приношении —
ситуацию, когда клятва дана человеком вынужденно.
Что такое “вынужденная” клятва? — спрашивает Талмуд.
И объясняет: к такому виду клятв причисляют клятвы, которые даны человеком в
силу определенных обстоятельств.
Иллюстрируя свое объяснение, Талмуд приводит конкретный пример.
Рав Каѓана и рав Аси учились у Рава (столь великий и известный Учитель
Талмуда первого поколения, что звание “рав” стало его именем, и все знали, о ком
идет речь; 3-й век). И поспорили они, и каждый подтвердил свои слова клятвой.
Один произнес:
— Клянусь, что Рав сказал то-то...
— Клянусь, что Рав сказал другое... — произнес другой.
Они пошли к Раву, чтобы он рассудил их.
— Прав только один из вас...
— А я, что же — дал ложную клятву? — спросил другой.
— Твоя клятва не называется ложной, — ответил Рав. — Ибо ты увидел здесь иную
грань Истины.
Далее Талмуд детально обсуждает ситуации, когда человек забыл свою клятву
полностью или частично.
Объясняет рав Йосеф (великий Учитель Талмуда третьего поколения,
начало 4-го века): если сказал человек — “Клянусь, что не буду есть пшеничный
хлеб” и протянул руку, чтобы взять ячменный, а случайно попался ему именно
пшеничный и он съел его, это означает, что он помнит свою клятву, помнит —
объект клятвы, но нарушение было совершено по ошибке и ответственности за это он
не несет.
Что делать, если человек забыл не только об объекте клятвы, но и о том, что
поклялся? — спрашивает Талмуд.
Если ему напоминают о данной клятве, и он тут же перестает есть, значит
забыл, что поклялся и должен исправить проступок приношением в Храме, — говорит
раби Ами (Учитель Талмуда в Эрец Исраэль; 3-й век). — Если
напомнили ему об объекте клятвы и он раскаялся, понятно, что забыл он об объекте
клятвы, и приношение с него не требуется.
Что подразумевается под понятием “ошибочная клятва”, если она относится к
прошлому? — спросил Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век) у
рава Нахмана (Учитель Талмуда второго-третьего поколения; 3-й век). Если
человек клянется, зная что его слова — неправда, это — умышленное нарушение
клятвы, предполагающее определенное наказание. Если — не знает, о чем говорит,
ситуация расценивается как “вынужденная”, и от ответственности человек
освобождается.
“Ошибочная” клятва подразумевает, — отвечает рав Нахман, — что дающий клятву
человек владеет ситуацией, но не знает, какую ответственность он несет и
требуется ли от него приношение в Храме в случае ее нарушения.
В этом, как видим, законы клятв — уникальны, ибо во всех остальных случаях
человек не освобождается от ответственности только по той причине, что не знал,
что может снять с себя вину приношением в Храме.
Что делать, если человек поклялся, что не будет есть хлеб, но попал в
ситуацию, когда отказ хлеба угрожает его жизни? — выдвигает вопрос Равина
(редактор окончательного варианта Талмуда; конец 5-го века).
Ответ очевиден. Мы знаем, что во всех случаях Тора настолько высоко ценит
человеческую жизнь, что при угрозе на второй план отодвигается исполнение почти
всех ее заповедей.
Но если речь идет о человеке, который страдает от того, что не ест хлеб,
— уточняет Талмуд, — и, дав клятву, а потом, забыв о ней, нарушает ее, ему
предстоит исправить проступок приношением в Храме...
Автор текста Моше Гойхберг
Трактат Шевуот
Лист 27
На нашем листе Талмуд рассматривает соотношение законов о клятве с другими
законами Торы, а также — клятвы, связанные с намерением принести пользу
окружающим или нанести кому-то ущерб.
Обсуждая различные ситуации, мы уже говорили о клятвах, касающихся исполнения
некоторых заповедей Торы, о том, что такие клятвы — излишни, ибо у горы Синай
весь еврейский народ дал клятву исполнять законы Торы (см. на сайте, к примеру,
обзор листа 23 ).
Теперь Талмуд углубляется в тему и выводит общие принципы.
Если человек дал клятву, не имеющую отношения к заповедям Торы — обещал
сделать что-то (или не сделать) — и нарушил ее, его наказывают, — говорит раби
Иегуда бен Батейра. — Тем более, его следует наказать, если он нарушил клятву,
касающуюся той или иной заповеди — нарушил обещание исполнить (или не исполнить)
ее.
Клятвы по поводу исполнения заповедей — совершенно иное дело, — говорят
другие Учителя. — Тут, если человек поклялся не исполнять заповедь Торы, но
исполнил, он свободен от ответственности. Но он вообще не должен был давать
такую клятву, ибо человек не может по своему желанию отменять заповеди.
Но, может быть, за то, что он нарушил клятву в данном случае (обещал не
исполнять заповедь, но — исполнил), его тоже следует наказывать? — спрашивает
Талмуд. Ведь написано в Торе о клятвах: “...сделать плохое или хорошее” (Ваикра,
гл. 5, ст. 4).
Эта фраза к исполнению заповедей не относится, — отвечают Учителя. — Здесь
речь идет лишь о случаях, когда у человека есть “право” делать не только
“хорошее”, но и — “плохое”. Что касается заповеди Торы, у него нет права ее
отменять...
Талмуд выдвигает вопрос: освобождается ли от ответственности тот, кто
поклялся сделать себе что-то плохое и — не сделал; или поклялся нанести ущерб
другому и — не нанес?
И отвечает: в данном случае речь идет о действиях, которые запрещены Торой.
Поэтому здесь “нарушение” клятвы освобождает человека от ответственности .
А если речь идет о добрых делах — обещал человек сделать что-то хорошее и не
сделал? — спрашивает Талмуд.
И отвечает: именно такие ситуации и предусматривает Тора, говоря о том, что
за нарушение клятвы человеку полагается наказание.
В Мишне нашего листа сказано:
Если человек повторил (слово в слово) свою клятву дважды или трижды, и
нарушил ее, если — намеренно, то его наказывают ударами плетью, если — по
ошибке, с него требуется лишь одно приношение в Храме ...
Если дал две разные клятвы (по одному поводу), несет за это
ответственность, если не обратился к раввинам и не попросил снять с него первую
клятву.
Если человек дал напрасную клятву, в случае ее намеренного нарушения, его
наказывают плетью, если — по ошибке, он свободен от ответственности .
Наши Учителя рассматривают самые разнообразные варианты клятв и по каждому
случаю выносят решение.
Если человек поклялся — “не буду есть этот каравай”, то, как только съел
первый кусочек от него, клятву нарушил и вина — на нем, — говорит Рава
(величайший Учитель Талмуда четвертого поколения; 4-й век). — Но если добавил:
“не съем этот каравай”, возложит на себя вину, только если съест его целиком.
Тут вторая клятва лишь дополняет первую и не противоречит ей, — подчеркивает
Талмуд.
Автор текста Моше Гойхберг
Трактат Шевуот
Лист 28
На нашем листе Талмуд продолжает обсуждать детали текста клятвы,
определяющие, несет ли человек ответственность в случае ее нарушения.
Как и на предыдущем листе (см. на сайте
обзор
листа 27), проблема исследуется
на том же примере — клятва по поводу “хлебного каравая”.
Как мы помним, речь шла о двух клятвах. Человек сказал: “Не буду есть этот
каравай”. А потом — дополнил: “Я не съем этот каравай”.
В первом случае, как мы говорили, он — виноват, если съест от этого каравая
даже крошечный кусочек. Но, отменив первую клятву своим дополнением, он будет
признан виновным, только если съест весь каравай целиком.
Ситуацию уточняет Рава (величайший Учитель Талмуда четвертого
поколения; 4-й век). Если человек ел этот каравай и от него остался кусочек,
величиной с маслину (кезайт), — говорит он, — у него еще есть возможность
отменить первую клятву; если съел целиком, клятва остается в силе, и он нарушил
ее.
Почему, когда речь идет о первой клятве — “не буду есть этот каравай”, вина
ложится на того, кто ее произнес, буквально с первой съеденной крошки, —
спрашивает Талмуд, — но дополнение (своего рода разъяснение клятвы) требует,
чтобы от каравая осталось не менее кезайта ?
Потому что, если человек съел каравай до конца, действие по поводу которого
он клялся, остается в прошлом, — объясняет рав Аши (великий Учитель,
редактор Вавилонского Талмуда, начало 5-го века), — а клятва обратной силы не
имеет .
Если человек, поклявшись, что не будет есть какой-либо конкретный каравай,
съел его по ошибке, — говорит Амеймар (Учитель Талмуда, пятого поколения,
конец 4-го века), — он может исправить содеянное приношением в Храме; если же
сделал это умышленно, подвергается наказанию плетью.
Попутно Талмуд приводит высказывание Шмуэля (Учитель Талмуда первого
поколения; 3-й век): если человека (при исполнении приговора) плохо привязали к
столбу, и он освободился и убежал, к наказанию уже не возвращаются, ибо
считается, что частично свое наказание этот человек уже получил...
На этом примере мы можем убедиться, что еврейский суд, осуществляя свою
миссию, учитывает и психологию преступившего закон, расценивая ожидание
наказания и приготовления к нему, как составную часть исполнения приговора.
Далее Талмуд выдвигает на обсуждение такую ситуацию: человек сказал —
“клянусь, что не буду есть этот каравай, если съем тот”, и съел оба
каравая.
Если первый каравай человек съел по ошибке, а второй — умышленно, — говорит
Рава, — он освобождается от ответственности. Если первый — умышленно, второй по
ошибке, признается виновным. Если оба каравая человек съел по ошибке, от
ответственности он освобождается.
Но как расценивать его поступок, если он, поклявшись, оба каравая съел
умышленно? — спрашивает Талмуд.
И отвечает: если человек съел второй каравай, а затем — первый, запрет на
который он обусловил своей клятвой, ему полагается наказание.
В связи с клятвами Талмуд рассказывает на нашем листе такую историю.
Эйфа учил законы клятв у Рабы (великий Учитель Талмуда в Вавилоне;
конец 3-го века). И вот шел он как-то раз по улице и встретил своего брата
Авили. И брат спросил у него:
— Как расценивается поведение человека, который дважды повторил одну и ту же
клятву, сказал — “Клянусь, что не ел этого, клянусь, что не ел этого”, и оба
раза солгал?
— Считается, что человек солгал один раз... —
ответил Эйфа.
— Ошибаешься. Получается, он солгал дважды, и за каждое нарушение должен
нести ответственность,
— произнес Авили и снова
задал вопрос:
А если сказал человек: “не съем девять фиников”, а потом сказал: “не съем
десять фиников” — что тогда?
— За каждую из клятв он будет нести ответственность... — ответил Эйфа.
— И опять ошибаешься. Если он сначала съел девять фиников, то несет
ответственность за нарушение клятвы, а вторая клятва уже теряет силу, — поправил
брата Авили и спросил:
— А если — наоборот, сначала поклялся о десяти финиках, потом — о девяти...
Что — в этом случае?
— Несет ответственность за одно нарушение, — сказал Эйфа.
— Нет, — снова не согласился с братом Авили. — Первой клятвой он запретил
себе есть десять фиников, не девять. Поэтому клятва о девяти финиках остается в
силе.
Спросили у Рабы: кто из братьев прав?
Поклялся, к примеру, человек, что не будет есть инжир и виноград, — дал им
свое разъяснение Раба на конкретном примере. — А потом еще раз поклялся, что не
будет есть инжир. Если он все же ел инжир, исправил свое поведение приношением в
Храме, а потом ел виноград, то от ответственности этот человек освобождается.
Ибо запрет на виноград — лишь часть его первой клятвы, вину за нарушение которой
он искупил.
Так же и с финиками, — заключает Талмуд. — Если человек поклялся, что не
съест десять фиников, а потом поклялся, что не будет есть девять фиников, в
случае, если съел девять штук, исправил вину приношением в Храме и съел —
десятый, на второй раз от ответственности он свободен, ибо десятый финик — часть
клятвы. За частичное нарушение клятвы человек от ответственности
освобождается...
Автор текста Моше Гойхберг
Трактат Шевуот
Лист 29
На нашем листе Талмуд переходит к обсуждению проблем, связанных с напрасными
клятвами.
Вскользь в наших обзорах мы уже упоминали о существовании клятв этого вида.
Теперь же Мишна дает этому виду четкое определение.
К напрасным клятвам относятся:
— клятвы, в которых искажены общеизвестные сведения (к примеру, человек
клянется, что столб, о котором все знают, что он из камня — золотой);
— клятвы о том,
чего быть не может (допустим, человек клянется, что видел летающего верблюда);
— клятвы,
касающиеся не исполнения заповедей...
Всякий, кто поклялся не строить сукку на праздник Суккот или не
накладывать тефиллин, — поясняет Талмуд, — дает напрасную клятву.
И дополняет: к напрасной причисляется и такая клятва, которая дана после
первой и противоречит ей. Например, если человек поклялся, что съест конкретный
каравай хлеба, а потом поклянется — “клянусь, что не буду есть этот каравай”,
его вторая клятва будет расценена как напрасная .
Обсуждая градации Мишны, Учителя задаются вопросом: какие сведения можно
считать “общеизвестными” ?
Отвечает Ула (Учитель Талмуда; Эрец Исраэль, 3-й век): такие,
которыми владеют, как минимум, три человека.
Что такое клятва о “невозможном” (невероятном)? — спрашивает Талмуд.
Рава иллюстрирует этот “подвид” напрасной клятвы примером. Если, допустим,
человек говорит — “Клянусь, все плоды в мире будут запрещены мне, если я не
видел летающего верблюда”, его клятва будет считаться напрасной.
А если человек, предположим, видел в небе очень большую птицу, назвал ее
“верблюдом” и оперирует этим, собственным названием? — выдвигает свой вопрос
Равина (редактор окончательного варианта Талмуда; конец 5-го века).
В клятвах принимается во внимание лишь общепринятый смысл слов, — отвечают
ему другие Учителя. — Ведь в суде, когда человек должен дать клятву, его
предупреждают: “Знай, во внимание не принимается личное мнение или частное
определение, которое ты можешь дать (на свой вкус)...”.
Такая постановка проблемы имеет под собой достаточно веские основания. Ведь,
если не придерживаться такого правила, в отношениях между людьми может возникать
путаница. Человек, положим, дал другому ведро деревянной стружки и клянется, что
отдал ему монеты, потому что стружку называет монетами...
Рава (величайший
Учитель Талмуда четвертого поколения; 4-й век) рассказывает реальную историю.
Один человек дал своему кредитору на хранение трость, в которой были спрятаны
деньги — в сумме его долга. В суде он клялся, что вернул деньги и, по сути, не
лгал. Однако после суда он пришел и забрал свою трость у кредитора. То есть его
клятва, хоть и не была ложной, но связана с обманом.
Поэтому в клятве так важна полная ясность и точность.
Мишна продолжает:
Законы о напрасной клятве относятся как к мужчинам, так и к женщинам, к
людям, соблюдающим еврейскую традицию и — не соблюдающим, если даются дальним и
близким
родственникам, а также —
чужим людям; они
(эти законы) действительны не только при условии, что клятва дается в бет
дине (еврейском суде), но и — вне его.
(При любых обстоятельствах) за намеренное нарушение (такой )
клятвы преступника подвергают наказанию плетью
(о телесном
наказании — см. на сайте трактат Макот,
Введение);
за нарушение по ошибке — человек свободен от ответственности.
За умышленное нарушение данной в бет дине (еврейском суде), а
также — вне его полагается телесное наказание, а за ошибочное — наказания не
полагается.
Если (человек) нарушил клятву, к которой привели его другие люди,
несет за ответственность (как и предыдущих случаях).
Если (человек) сказал: “Я не ел сегодня” или — “не накладывал
тефиллин”, а другой произнес: “Я привожу тебя к клятве”
и (в ответ
человек) сказал — “Амен”, если солгал при этом, подвергается наказанию.
Источник последнего положения Мишны Талмуд находит в Торе, в том ее
фрагменте, где говорится о соте (жене, которую муж подозревает в измене):
“И сказала женщина — амен, амен” (Бамидбар, гл. 5, ст. 22).
Всякий, кто отвечает после клятвы — “Амен”, будто бы сам произнес клятву, —
говорит Шмуэль (великий Учитель Талмуда первого поколения; 3-й век).
Автор текста Моше Гойхберг
Трактат Шевуот
Лист 30
Наш лист открывает четвертую главу трактата. И начинается она с обсуждения
проблем, связанных с клятвами свидетельства, то есть с такими, которые
вынужденно даются свидетелями, по требованию одной из сторон, участвующей в
судебной тяжбе. Тот, кто произнес клятву такого рода, должен явиться в суд и
свидетельствовать.
К примеру, некий человек говорит другому человеку: “Ты владеешь информацией,
и я заклинаю тебя прийти в суд и свидетельствовать в мою пользу”. А тот
отвечает: “Мне ничего неизвестно”. Такие слова в Талмуде называются “клятвой
свидетельства из других уст”.
Или же человек по собственной инициативе клянется участнику тяжбы, что не
владеет информацией. Это называется “клятвой свидетельства из собственных уст”.
Теперь обратимся к Мишне, которая, как всегда, задает направление обсуждения:
Клятву свидетельства произносят мужчины, но
не
(произносят) женщины, дальние, но — не близкие (родственники), люди,
пригодные (для свидетельства), те, кто достоин ее произнести.
(Клятва свидетельства действительна) в бет дине (еврейском суде)
и — вне его, если произнесена из собственных уст, — говорит раби Меир
(один из крупнейших Учителей Мишны, ученик великого раби Акивы; 2-й век),
если — со слов других, человек несет ответственность, только если она
произнесена в бет дине .
За клятву из собственных уст и за клятву со слов других человек несет
ответственность, только если она произнесена в бет дине, — говорят
другие Учителя.
Если свидетель умышленно дал ложные показания, он несет ответственность и за
злонамеренную клятву свидетельства и за клятву по ошибке.
Если ложное свидетельство дано по ошибке, человек свободен от
ответственности.
Но если клятва (при этом) — злонамеренная, путь исправления проступка
— приношение оле ве-йоред (поднимающееся и опускающееся в цене —
подробнее см. на сайте в обзоре
листа 2).
Исследуя Мишну, Талмуд приводит цитату из Торы: “И предстанут двое мужчин,
между которыми есть спор, перед Всевышним, перед священнослужителями и судьями,
которые будут в те дни” (Дварим, гл. 19, ст. 17). И задается
вопросом: кого в данном случае Тора подразумевает под выражением “двое мужчин”:
идет здесь речь о свидетелях или — об истце и ответчике?
Проведя тонкий анализ, Талмуд приходит к выводу, что говорится здесь именно о
свидетелях. И эта фраза служит источником положения Мишны о том, что
свидетельствуют в суде только мужчины.
Из этого же фрагмента Торы Талмуд делает и еще один, весьма неожиданный
вывод: оба, и истец и ответчик должны либо стоять, либо сидеть перед судом. И
объясняет: если один будет стоять, а другой — сидеть, тот, кто стоит, может
подумать, что суд отдает предпочтение сидящему. И от этого, почувствовав себя
неловко, не сумеет ясно изложить свои требования.
Сказано в Торе: “...По справедливости суди ближнего своего” (Ваикра,
гл. 19, ст. 16).
В этой фразе Талмуд также усматривает идею, что истцу и ответчику должны быть
созданы равные условия. Оба они перед судом либо сидят, либо стоят. Кроме того,
предоставляя им слово, суд должен либо ограничить обоих определенным
регламентом, либо — дать каждому высказаться свободно.
Однако из той же фразы Торы Талмуд делает и еще один вывод — о
преимущественном праве на суд знатоков Торы. Если такой человек обращается в
бет дин ,
его дело рассматривается в первую очередь.
Талмуд отмечает, что в суде порой складываются ситуации, когда исход дела
зависит не от свидетельств и не от содержания клятв, данных истцом и ответчиком,
но — от отношения судей к существу дела.
В качестве примера Талмуд пересказывает случай, который подробно разбирается
в трактате Кетубот .
Человек, умирая сказал: “Все мое имущество дарю Тувье”. И пришли два человека
по имени Тувья. Кому из них отдать имущество покойного?
Один из претендентов оказался знатоком Торы, праведником. И судьи отдали
предпочтение ему — на том основании, прежде всего, как комментирует решение суда
Раши (раби Шломо бен Ицхак, величайший комментатор Торы, Танаха и
Талмуда; Франция, 11 век), что такой человек солгать не может.
Внук Раши, рабейну Там объясняет это решение суда иначе. Суд мог отдать
предпочтение одному из претендентов, — говорит он, — если оба они — знатоки Торы
и праведники. В этом случае судьи вправе руководствоваться собственной
интуицией.
Талмуд рассказывает еще одну историю.
Жена рава Ѓуны (Учитель Талмуда второго поколения, 3-й век) обратилась
в суд под председательством рава Нахмана (коллега рава Ѓуны).
И вот она должна войти в зал судебных заседаний... Существует правило,
согласно которому перед мудрецом Торы следует встать. А также — перед его женой,
ибо она — как бы часть его самого. Но тогда противостоящая ей в суде сторона
почувствует, что ей отдается предпочтение, и будет смущен. Как поступать в такой
ситуации?
Рав Нахман нашел оригинальный выход из положения. Он велел своему слуге
принести в зал заседаний гуся и в момент, когда жена
рава Ѓуны войдет,
бросить этого гуся на него, рава Нахмана.
Так и сделали. Гусь полетел прямо на рава Нахмана, тот, разумеется, вскочил и
тем самым, с одной стороны, выказал необходимое уважение жене рава Ѓуны, с
другой — создал ситуацию, когда никто не подумал, что он отдает ей предпочтение.
Далее Талмуд приводит такую цитату из Торы: “Сторонись неправды...” (Шемот,
гл. 23, ст. 7). И выводит из нее несколько судебных правил.
Однако мы назовем и
обсудим
их в нашем следующем
обзоре...
Автор текста Барух Шнайдер
Трактат Шевуот
Лист 31
На нашем листе Талмуд продолжает тему, поднятую на предыдущем листе —
обсуждает правила (см. на сайте обзор
листа 30),
выведенные из фразы Торы: “Сторонись неправды” (Шемот, гл. 23, ст.
7).
Вот они:
1. Судья не должен “искать
адвоката своим словам”.
Имеется в виду ситуация, когда судья чувствует, что его решение спорно. В
таком случае он не должен приводить всевозможные подтверждения правильности
своего решения. Ему следует еще раз тщательно взвесить собственные аргументы,
которые привели его к такому решению.
2. Нельзя призывать в свидетели человека, про которого судья знает, что он —
вор, хотя официально это и не объявлено. Ибо в Торе сказано: “Сторонись
неправды”.
3. Если судья чувствует, что обманут свидетелями, он не вправе сказать:
“Выношу решение на основании свидетельских показаний, а ответственность ляжет на
плечи свидетелей”.
4. Ученик, который обучается Торе у учителя-судьи, не должен молчать, если
видит, что правда — на стороне бедняка, не богача.
5. Ученик, который обнаружил, что его учитель-судья ошибается, не должен
ждать, когда суд закончится, чтобы потом разбить доводы учителя и самому вершить
суд.
6. Ученик не должен присоединяться в суде, по просьбе своего учителя, к
свидетелю (когда по делу есть лишь один свидетель, а для судебного решения, как
мы знаем, нужны два свидетеля).
Талмуд комментирует это правило таким образом. Здесь не может идти речь о
даче ложных показаний, ибо это запрещено одной из Десяти великих Заповедей — “не
лжесвидетельствуй” (Шемот, гл. 20, ст. 13). В данном случае
учитель просит своего ученика просто, без показаний, постоять рядом с
единственным свидетелем по делу, чтобы обвиняемый (ответчик) подумал, что
нашелся второй свидетель и признался в содеянном. Так вот, даже этого делать
ученику нельзя.
7. Человек, потребовавший с другого 100 зуз (денежная единица времен
Талмуда), не может предъявить ему иск на 200 зуз — в расчете, что суд
обяжет ответчика дать клятву по поводу первой, а потом — второй суммы; клясться
ответчик не захочет и заплатит.
Эта ситуация также — нарушение указания Торы: “Сторонись неправды”. Поясним:
если ответчик признает часть предъявленной суммы долга, а другую часть —
отрицает, суд обязывает его дать клятву, что вторая часть не входит в сумму его
долга. Но если ответчик поклялся, его могут обязать дать клятву и по другому
поводу — относительно второго требования истца.
8. Не должен человек, который взял взаймы деньги отрицать свой долг в суде, а
вне суда — признавать иск кредитора — только для того, чтобы не обязали его
клясться по другому поводу.
9. Если в суд, чтобы разрешить спор пришли двое, и один из них — в плаще,
стоимостью в 100 манэ (денежная единица, равная 100 зуз), а другой
— в лохмотьях, богатею говорят: “Оденься, как он, или мы оденем его так, как
одет ты”. И это означает, что богатый проиграет дело и заплатит бедному.
10. Судье нельзя начинать выслушивать одну сторону, участвующую в тяжбе, пока
не придет в суд вторая сторона. Также и самому участнику тяжбы не следует
рассказывать судье о деле, пока в суд не придет его противник.
11. Если двое судятся, третий не вмешивается. То есть имеется в виду
имущественный спор. Например, если два человека оспаривают право на участок
земли, третий не должен его покупать...
Автор текста Барух Шнайдер
Трактат Шевуот
Лист 32
На этом листе Талмуд продолжает обсуждает правила произнесения и принятия
свидетельской клятвы.
В Мишне по этому поводу сказано:
Как дается клятва свидетелями?
Сказал (истец) двоим: “Придите и свидетельствуйте в мою пользу”.
(Ответили эти двое) — “Клянемся, что не знаем (ничего), чтобы
свидетельствовать за тебя”. Или (просто сказали): “Не знаем (ничего),
чтобы свидетельствовать за тебя”. (А истец тогда) говорит им:
“заклинаю вас...”. И они произнесли в ответ “Амен” (истинно).
Если отрицали (возможность) своего свидетельства (в суде)
вместе (одновременно, а потом было доказано, что обманывали), оба несут
ответственность (исправляют свой проступок приношениями в Храме).
Если — один за
другим, первый несет ответственность, а второй (от ответственности)
освобождается...
Анализируя Мишну, Талмуд приводит историю, рассказанную Шмуэлем
(Учитель Талмуда первого поколения; 3-й век).
Увидели свидетели, как человек, который был истцом в суде, бежит за ними.
Остановились они и говорят:
Зачем ты бежишь за нами? Клянемся, что не знаем ничего и не можем за тебя
свидетельствовать...
В такой ситуации, — объясняет Талмуд, — даже если они обманывали, и знали, о
чем говорить в суде, от ответственности они все равно освобождаются.
Почему, спрашивается?
Потому что не слышали из уст истца просьбу свидетельствовать, а факт, что он
за ними бежал, ни к чему их не обязывает. Хотя, разумеется, нет ничего хорошего
в том, что свидетели дали ложную клятву.
В аналогичной ситуации (истец бежит за свидетелями, а те в свидетельстве ему
отказывают) с клятвой о залоге, когда один человек утверждает, что дал другому в
залог ценную вещь, а тот отрицает это, вывод — иной. Свидетели, если будет
доказано, что они знали суть дела, признаются виновными, и путь исправления для
них — приношения оле ве-йоред (“поднимающееся и опускающееся в цене — об
этом см. на сайте в обзоре
листа 2)
в Храме.
Талмуд обсуждает положение Мишны, в котором сказано об одновременном
отказе свидетелей от показаний, выдвигая вопрос: как могут двое людей
одновременно что-то произнести? И по аналогии рассказывает такую историю из
трактата Бхорот .
У одного скотовода овца родила двоих первенцев-близнецов. И оба были самцами.
По закону первый приплод мужского рода следует отделить для коэна
(служителя в Храме).
Раби Йоси а-Галили (Учитель Мишны, 2-й век) сказал, что коэну
следует в данном случае отдать обоих ягнят, ибо может быть такое, что головы их
вышли из чрева матери одновременно.
Такова грань Истины, которую открыл в этом вопросе раби Йоси. Однако многие
другие Учителя усматривают здесь иную грань Истины. Два события не происходят
одновременно, — говорят они.
Талмуд, возвращаясь к своему вопросу, дает уточнение: “одновременно” в
формулировке положения Мишны означает, что свидетели произнесли свои отказы от
свидетельства в минимально короткий период времени, который (на языке Талмуда)
называется — “момент речения”. То есть — временной отрезок, необходимый, чтобы
произнести фразу “Мир тебе, учитель мой”.
Но можно ли за это время произнести отказ от свидетельства?
Талмуд отвечает: когда первый закончил говорить, второй не ждал, чтобы начать
говорить, более “момента речения”; и тогда считается, что они высказались
одновременно.
Далее Талмуд рассматривает вопрос: почему в случае, когда свидетели
отказываются давать показания один за другим, первый, как говорит Мишна, несет
ответственность, второй — от ответственности свободен?
Чтобы понять, в чем тут дело, следует пояснить, что свидетель, отрицающий
возможность давать показания, может привлекаться к ответственности, если своим
отказом наносит истцу материальный ущерб.
Первый свидетель, отказавшись, лишает истца шанса доказать свою правоту и
получить то, что ему причитается, ибо одного свидетельства (даже если второй
согласится свидетельствовать) для вынесения судебного решения, как мы знаем из
наших обзоров трактата Санѓедрин, недостаточно. Когда отказывается
свидетельствовать второй, он уже ничего не добавляет к ситуации.
Однако раби Элазар бен Педат (Учитель
Талмуда, Эрец Исраэль, конец 3-го века) открывает в этом вопросе иную
грань Истины. В делах по материальным искам, — говорит он, — можно принимать
решения и на основании свидетельских показаний одного человека.
Талмуд разъясняет: при наличии одного свидетеля выносят приговор, если
ответчик дает клятву (или, наоборот, от клятвы отказывается), это будет иметь
последствия материального плана. Поэтому, с точки зрения раби Элазара и один
свидетель считается виновным и несет ответственность, если, владея
нужной информацией,
отказывается представить ее суду, дав ложную клятву о том, что не располагает
необходимыми сведениями. И путь исправления его проступка — приношение в Храме.
Автор текста Барух Шнайдер
New Page 5
ВВЕДЕНИЕ
Расположенный в четвертом (из шести)
разделе Устной Торы, посвященном судебным
законам и поискам Истины, трактат Шевуот
анализирует проблемы, связанные с клятвами,
которые даются в суде.
Может показаться странным, на первый
взгляд, что для обсуждения лишь одной “детали”
судопроизводства понадобился целый
трактат в 49 листов. Но на самом деле...
Как известно, Тора включает в себя 365
запретов (заповедей “не делай”). Один
запрет среди них стоит особняком. О клятве.
В тексте третьей из Десяти Заповедей
сказано: “Не произноси Имени Всевышнего
без надобности (или утверждая ложное), ибо
не снимет (вину эту) Всевышний с того, кто
произносит Имя Его попусту” (Шемот,
гл. 20, ст. 7).
Устная Тора сообщает, что речь здесь идет,
в первую очередь, о разного рода клятвах —
таких, когда человек “клянется Именем
Творца”.
Только об этом (из всех!) запрете говорится,
что вина за его нарушение не снимается ни в
нашем мире ни в будущем.
Почему же именно здесь явлена столь
бесповоротная строгость? Ведь возможность
— пусть, хотя бы в мире будущем — снять с
себя вину (через тешуву — возвращение
на пути Всевышнего, исправление своего
образа жизни в этом мире )
не
закрыта даже перед убийцами.
Ответ на этот вопрос помогает найти
анализ самого слова “клятва”.
На иврите “клятва” — шевуа. Мы видим,
что здесь тот же корень, что и в слове — шева
(семь). Число шева несет в себе значение цели.
Мир был сотворен именно за шесть дней, чтобы
потом был день седьмой — Шаббат (суббота). В
этом и состоит смысл сотворения мира — в
победе(в условиях свободы выбора) над
материальностью, что реально проявляется в
соблюдении законов Шаббата.
И тогда ложная клятва (шевуат шекер)
означает по сути — отрицание смысла
существования мира. Тотальное отрицание
смысла в Акте Сотворения мира (!). А если в
тексте шевуат шекер упоминается еще и
Имя Всевышнего...
Теперь понятно, почему вина за это не
снимается. Ведь такая клятва эквивалентна
отрицанию вообще — “всего”. То есть —
утверждению, что “ничего нет”, а
следовательно, нет и “объекта”, способного
снять вину...
Понятно и другое: существование отдельного
трактата Шевуот (в переводе на
русский — клятвы, во множественном числе), в
котором обсуждаются разные виды, тексты и
способы принесения клятвы.
Отметим, что в Талмуде есть еще один
трактат, который посвящен теме “ответственности
за слово”. Он называется — Недарим (Обеты)
и относится к другому разделу Устной Торы.
У нашего трактата — Шевуот есть
еще одна особенность. Первая его Мишна,
которой открывается первая глава, как можно
было ожидать, начинается с темы шевуот
— клятв, но тотчас же переходит к другим
темам, которые по “внешним параметрам”,
казалось бы, уводят нас к обсуждению
совершенно других законов Торы. Однако
между ними и основной задачей нашего
трактата, безусловно, существуют
внутренние связи, которые достаточно
сложны, и их обсуждение выходит за рамки
наших обзоров.
Непосредственно к теме клятв трактат
вернется только в третьей главе.
Автор текста Элиягу Эссас
Новая страница 1
|
|
New Page 1
|