Приступая к обсуждению трактата Менахот, мы говорили, что во второй его части рассматриваются и правила, регламентирующие приношения вина в Храме (см. на сайте Введение в трактат Менахот). Однако до сих пор этой темы мы касались лишь косвенно. Теперь же, в этом обзоре нам предстоит вплотную заняться законами приношения вина.

Как нам известно из Введения к трактату, вино поднимают на мизбеах (в условном переводе - жертвенник) и выливают в специальные чаши, закрепленные в юго-западной части его верхней плоскости (об устройстве мизбеаха - см. на сайте  обзор листа 54 трактата Зевахим). Из этих чаш вино по особым каналам стекает в полость Храмовой горы. Такова процедура приношения вина в Храме.

На нашем листе Талмуд рассматривает количественные параметры этого вида приношения.

В Мишне, которая приводится здесь, сказано:

К примеру, человек принес в Храм пять логов вина. И привел предназначенного для приношения барана. Для осуществления процедуры этого приношения, как сказано в Мишне, требуется четыре лога вина. Может ли владелец корбана использовать оставшийся лог вина по своему усмотрению? Скажем - продать, а выручку пожертвовать на ремонтные работы в Храме. Или - добавить к остатку еще два лога вина, чтобы эти три лога возлили на мизбеахе в процессе осуществления ежедневного приношения от общины, объектом которого был ягненок (и соответственно, эта процедура требовала трех логов вина).

В Храме, - рассказывает он, - стояли тринадцать коробок. В шесть из них собирали добровольные пожертвования. В седьмую складывали деньги, оставшиеся от реализации процедуры приношения, скажем, хатат (символизирует искреннее раскаяние и стремление исправить ошибку). И т.д.

То есть человек, допустим, выделил определенную сумму на покупку животного, которое должно стать объектом для приношения хатат. В какой-то момент скотина упала в цене. Оставшиеся от удачной покупки деньги он не мог взять себе - они уже посвящены Храму. Поэтому он относил их в Храм, в ту самую коробочку, куда их следовало положить.

Сказано в Мишне, что минимальное приношение вина - в объеме трех логов. Если человек захочет, он может добавить еще, - отмечает Рава (величайший Учитель Талмуда четвертого поколения; 4-й век). И спрашивает: сколько вина он вправе принести дополнительно.

Если принесет три лога вина, это вино пойдет вместе с ягненком, - поясняет Талмуд. - Если принесет - четыре, вино будет использовано с приношением барана. Но, если, допустим, он принесет пять логов вина, а объект приношения у него - баран, один лог может стать добровольным пожертвованием, «присоединенным» к другому приношению.

Что будет, если человек принес в Храм пять логов вина, а его объект приношения - ягненок (который требует лишь трех логов вина)? - спрашивает рав Аши (великий Учитель, редактор Вавилонского Талмуда, начало 5-го века). - Ведь оставшиеся два лога вина по определению не могут быть возлиянием.

Часто случается, что вино можно приносить в Храм без связи с определенными объектами приношения, - говорит на это Абайе. - Тогда распределить вино несложно. Ну, а в тех случаях, когда вино сопутствует конкретным приношениям, лучше внимательней следить, в каком объеме его приносят.

Приносить в Храм вино без связи с конкретными приношениями разрешается, - подчеркивает раби Акива (величайший Учитель Мишны, 2-й век). - Только масло не приносят без муки и вина.

Почему у вина такая привилегия? - спрашивают другие Учителя.

Потому что вино возливается отдельно от всех других приношений и не смешивается ни с маслом, ни с мукой…

Здесь Талмуд возвращается к теме обетов (взятых на себя человеком обязательств), касающихся приношения менахот (множественное число от слова минха - мучное приношение). Но, если раньше с этой точки зрения мы рассматривали вопросы, связанные с составом минхи и способами реализации ее приношения (см. на сайте обзоры листов 102 и 103), то сейчас речь идет, главным образом, о количественных параметрах.

В Мишне читаем:

Если (человек) обязался принести исароны (муки), принесет два исарона (минимальное количества из множества).

В этом вопросе раби Иегуда а-Наси (редактор текста Мишны, начало 3-го века) усматривает иную грань Истины.

Если человек взял на себя обязательство принести минху в Храме (не уточняя, какую именно), он может принести минху любого вида (имеется в виду классификация по способу приготовления).

И здесь раби Иегуда тоже открывает иную грань Истины.

Прежде всего, необходимо внести некоторые уточнения, разъясняющие встречающиеся разночтения в количестве видов менахот в классификации, основанной на разнице в способах приготовления мучных приношений.

В конце концов, Талмуд находит позиции раби Иегуды такое объяснение. Если человек говорит, что принесет минху, не уточнив ее вид, это и будет минха-солет. Ибо в данном классификационном ряду она, в отличие от остальных трех видов (см. выше), не имеет названия, указывающего на способ ее приготовления. Ведь солет - лишь разновидность используемой для этой минхи муки…

Тщательно изучив позицию раби Иегуды, Талмуд вносит существенное уточнение: с точки зрения раби Иегуды а-Наси, человек, который не запомнил, какое количество муки он обязался принести в Храм для минхи, принесет шестьдесят менахот. Первую сделает из одного исарона муки, вторую - из двух исаронов и т.д. до шестидесятой минхи, на которой он израсходует шестьдесят исаронов муки.

Сколько же всего муки он принесет в Храм?

Это можно подсчитать, пользуясь правилом арифметической прогрессии. Получается - 1830 исаронов муки (в пересчете на современные единицы объема сыпучих продуктов это будет примерно 7320 кг муки).

Что же будет, - спрашивает Талмуд, - если при этом человек еще и запамятовал, какой из пяти видов минхи он обязался принести?

Так Талмуд, в данном случае - в лице раби Иегуды а-Наси, учит нас ответственности за свои слова и взятые на себя обязательства. А еще - не давать обеты, если в этом нет крайней необходимости.

Впрочем, вопрос о «запредельном» количестве муки, которое должен отнести в Храм человек, давший обет и страдающий ненадежной памятью, как мы могли убедиться - неоднозначен. Составители основного текста Мишны (см. на сайте сайте обзор листа 105) предъявляют к нему гораздо более умеренные требования. Достаточно, с их точки зрения, принести в Храм большой хлебный каравай, испеченный из 60 исаронов муки и - проблема исчерпана.

Однако суть дела тут не столько в «попустительстве», сколько - в опасении, что на территорию Храма попадет что-то, чему не место в азаре (храмовом дворе).

В самом деле. С приношениями обычных размеров трудностей, как правило, не возникает. Существует заведенный порядок, обязанности - распределены. Но все, что выходит за рамки обычного, вносит сумятицу, и уследить, чтобы все протекало по установленным правилам, крайне сложно.

Однако и это - проблематично. Получается, что часть муки пойдет на обязательные приношения, часть - на добровольные. Допускается ли такое законом?..

Учителя углубляются в тончайший, сложный анализ, вычленяя самые разнообразные проблемы, суть и способы разрешения которых невозможно уяснить в рамках наших ознакомительных обзоров.

Как это уже бывало в нашем трактате, Учителя с этой точки зрения изучают приношения категории зевах (животного происхождения). Приводится здесь и Мишна, регламентирующая поведение человека, который дал обет принести в Храм какое-либо животное.

В Мишне читаем:

Иную грань Истины выделяет в этом вопросе раби Элазар бен Азария (великий Учитель Мишны, 2-й век).

Сразу же подчеркнем, что все сказанное в Мишне до сих пор, касается лишь корбана-ола, а для этих целей годится лишь животные мужского пола.

Далее Мишна переходит к приношениям зевах групп шеламим (символизируют хорошее настроение и благодарность Творцу) и тода (символизирует благодарность Всевышнему).

Прочтем ее продолжение:

Третья, условно говоря, часть Мишны детализирует связанные с корбанот (множественное число от слова корбан) проблемы. Она посвящена обетам, касающимся стоимости, окраса и размеров предназначенных для приношения в Храме животных.

Итак, продолжим чтение Мишны:

Впрочем, Раби (великий раби Иегуда а-Наси - редактор текста Мишны, начало 3-го века) усматривает в последнем пункте иную грань Истины.

Почему в тексте Мишны сказано, что в качестве корбана-ола человек непременно должен принести овцу? Ведь в данном случае требуется «минимальное» приношение.

И, исследовав ситуацию, отмечает, что расхождение не имеет «умозрительного» объяснения, оно возникло по чисто практическим соображениям. Дело в том, что в местности, где проживали составители основного текста Мишны, овца стоила дешевле голубя. А в краях, где жил раби Элазар бен Азария, больших денег, чем голубь, стоила овца.

Параллельно Талмуд на нашем листе дает интересную информацию. Сообщает, в частности, что в Храме было шесть специальных копилок, куда люди бросали монеты - на приобретение животных для общественных приношений и на другие нужды Храма.

Для чего же все-таки служили остальные шесть?

Речь здесь идет о ситуациях, когда человек не в состоянии выполнить то, что обещал, по объективным, не зависящим от него причинам.

В Мишне по этому поводу написано:

Первое, что бросается в глаза при прочтении приведенной здесь Мишны, это ее «количественное» отличие от предыдущей Мишны - в «параметрах» возмещения за невыполнение обязательств (см. на сайте обзор листа 107). В Мишне 107-го листа речь в основном шла о наращивании платы за невозможность выполнить обязательство. В нашем же случае, если человек не сумел сделать то, о чем заявил, допускается и минимальная, как бы частичная компенсация - по усмотрению «ответчика».

Принципиальное отличие имеет и позиция Раби. В ситуациях, описанных на предыдущем листе он говорил, что, даже если человек принес в Храме более крупное животное, по сравнению с обещанным, нельзя считать что он выполнил обещание. Здесь же он запрещает частичную компенсацию, подразумевая, как объясняет Талмуд, что возмещение больших размеров будет считаться выполнением обета.

Так ведь и обстоятельства, описанные в Мишнах - различны.

На предыдущем листе описаны случаи, когда человек не выполняет взятое на себя обязательство по субъективным, то есть зависящим от него самого, причинам. Скажем, забыл, о чем говорил, или - неправильно сформулировал свое намерение.

На нашем - разговор ведется о независящих от человека обстоятельствах. К примеру, человек обещал принести в Храме конкретного быка. И вот, допустим, когда он вел это животное с пастбища, бык оступился и повредил ногу…

1. В нашей Мишне человек говорит - «этот бык будет ола», то есть принимает на себя обет принести в Храме конкретное животное. То есть, в отличие от предыдущей Мишны, «объект» обета - не приношение, само по себе, но - именно животное. И если по объективным причинам это животное сделалось негодным для приношения, человек в принципе свободен от обязательств, ибо ответственность за приношение он на себя не брал и не обещал принести в Храме другое животное.

В отличие от предыдущей Мишны, Мишна нашего листа в каждом пункте вводит оборот - «если захочет». Подразумевая, что человек, по доброй воле, может заменить получившее повреждение животное - на другое и реализовать намеченное приношение в Храме.

Талмуд выдвигает на обсуждение вопрос: может ли человек, в случае если животное, которое он собирался принести в Храме, стало непригодным для приношения, заменить его на особь другого вида?

По этому поводу высказываются разные точки зрения.

Некоторые Учителя говорят, что замена быка на одного барана, например, будет слишком уж неадекватной и предлагают принести в качестве компенсации - двух баранов.

Однако Раби отмечает, что это внесет путаницу в процедуру приношения. Ведь каждое приношение ола сопровождается минхой (мучным приношением). Если в качестве корбана возьмут двух баранов, то одной минхи будет недостаточно…

Не вникая в детали, подведем некий итог. Подчеркнем, что наши Учителя, возводя Мишну на уровень закона, учитывают все обстоятельства: и «человеческий фактор» и порядок проведения процедур приношения. Поэтому их рекомендации столь конкретны - вплоть до перечисления видов животных, которые могут заменить других, принести которых в Храме по тем или иным причинам невозможно…

В чем суть проблемы?

Дело в том, что на Земле Израиля приношения разрешалось осуществлять только в Храме. На корбанот вне Иерусалимского Храма накладывался строгий запрет. И это понятно - ведь Бейт Микдаш (Храм) в Иерусалиме был, кроме всего прочего, и символом присутствия Всевышнего, а Первый Храм, вообще - прямой реализацией ощутимого присутствия Творца. Приношение корбанот вне храмовых стен можно было бы расценивать как «неуважение» к Высочайшему Присутствию.

Но тут возникает вполне резонный вопрос: продолжает ли действовать этот запрет в периоды, когда Иерусалимского Храма нет?

Устная Тора анализирует не гипотетический, но - вполне реальный, имевший место в истории случай, который не оставляет места для сомнений и дает однозначный ответ. Но прежде - небольшая историческая справка.

После возвращения евреев из семидесятилетнего вавилонского изгнания был построен Второй Храм (352 год до н.э.). Во главе народа стояло «Великое Собрание» из 120-ти мудрецов, среди которых были и последние в мировой истории пророки: Эзра, Нехемия, Мордехай, Хагай, Захария и Малахи. По мере естественного «убывания» членов Великого Собрания из его рядов, руководство страной переходило в руки оставшихся и появившихся уже на территории Эрец Исраэль новых лидеров. Между первыми членами Великого Собрания и новыми образовалась принципиальная духовная граница. Ведь те 120 человек, которые вошли в Собрании при его создании, были либо пророками, либо «коллегами» пророков.

Поэтому, когда в рядах Собрания из прежнего состава остался последний его член - Шимон а-Цадик (Шимон Праведный), его роль в принятии решений можно было бы сравнить только с ролью царя. Кроме того, он был коэном, то есть - служителем в Храме. И не простым служителем, отметим. Когда умер Эзра (автор одноименной книги Танаха) - коэн гадоль (главный коэн, первосвященник), эта должность перешла к Шимону а-Цадику. Эту должность он занимал 40 лет.

Но наступил и его час.

Перед кончиной он объявил мудрецам, что должность главного коэна унаследует не старший его сын - Шими, но - второй сын, Хонио. Возразить против такого решения никто не посмел. И вот Хонио, вместо того, чтобы с чистым сердцем принять свое наследство, задумал «улучшить» завещание отца. Ему импонировала перспектива стать главным коэном, но по отношению к старшему брату он ощущал некий комплекс неполноценности.

Казалось бы, проблемы нет. Ведь именно на него возложил отец обязанности первосвященника. Но Хонио решил утвердить себя в этой должности «более законным путем»… Путем заговора, провокации, которая приведет к смерти Шими.

Он сделал вид, что хочет поделиться с братом некими тайными правилами служения в Храме - их якобы передал ему отец. Шими согласился, и они вместе отправились в Храм.

По заранее продуманной схеме, «случайно» рядом оказались другие коэны (среди них были и мудрецы) и увидели то, что по законам Торы считается святотатством и оскорблением Храма.

Разгневанные коэны совсем уж было собрались как следует проучить Шими. Возникла перепалка, началась драка. И вдруг… Вслушавшись в то, что им выкрикивал испуганный Шими, они поняли, что вместе с ним пали жертвой заговора, спланированного Хонио. Теперь они готовы были убить заговорщика. Но Хонио удалось бежать.

Итак, коэн (назначенный отцом наследником должности первосвященника) построил Храм. И вокруг этого Храма жили довольно много евреев, обосновавшихся в торгово-финансовом центре греков - Александрии.

Можно ли приносить в «Храм Хонио» (так его стали называть) корбанот? Будет ли приношение иметь статус святости или, наоборот, станет актом идолопоклонства? Какой статус получает коэн, осуществляющий служение в таком Храме?

Об этом - на следующем, завершающем трактат листе…

Две Мишны, приведенные на предыдущем листе, отвечают на все поднятые в прошлом обзоре вопросы (см. на сайте обзор листа 109).

В первой Мишне читаем:

Это (вообще) нельзя считать обязательством приношения, - говорит раби Шимон (Раби Шимон бар Йохай - великий Учитель Мишны, составитель книги Зоѓар; 2-й век).

То есть, с точки зрения раби Шимона, мясо участвующего в реализованной в «Храме Хонио» процедуре приношения животного можно продать или съесть. Иными словами - использовать, как мясо любого другого, не предназначенного для приношения животного.

Далее Талмуд дает уточнения.

Текст Мишны, - отмечает Талмуд, - открывает грань Истины, подразумевающей, что человек, который обязался и осуществил свое приношение в «Храме Хонио», попросту говоря, «сдержал слово». Но за то, что он принес корбан вне Иерусалимского Храма, на него будет возложено суровое наказание.

Позиция раби Шимона открывает нам иную грань Истины - этот человек не подлежит наказанию, ибо само по себе обязательство «принести корбан в Храме Хонио» - абсурдно. И поэтому в расчет оно даже не принимается. А животное, которое участвовало в некоей процедуре, осуществленной в Храме Хонио, не считается приношением.

Как же Тора относится к коэнам, которые служили в Храме Хонио?

В Мишне об этом сказано:

Иными словами, они - дисквалифицируются.

Такова, как видим, сила тешувы - даже столь тяжкий проступок, как акт идолопоклонства, не завершенный, в самом начале, прощается, если человек искренне осознал свою ошибку.

Установив, что Храм Хонио, хоть он и был похож на Иерусалимский и в нем осуществлялась служба во имя Всевышнего, все равно Храмом не является, и все ритуалы в нем, по существу, - преступление, Талмуд задается вопросом: как же тогда помогать народам мира приблизиться к Творцу? Ведь человечество в целом, за исключением единиц, не в состоянии посещать Храм в Иерусалиме.

И приходит к выводу, что влияние на сердца людей (неевреев), открывая перед ними возможности духовного роста, оказывают Учителя Торы, занятые постижением ее законов. И такие Учителя есть в любом месте.

И вообще - после разрушения Храма основательное изучение законов Торы о службе в нем обретает духовную силу, эквивалентную служению в Храме (осуществлению приношений)!

Наш трактат завершается такой Мишной:

Слова - «горение, приятное Небу», - добавляет Талмуд, проведя тончайший анализ некоторых фраз из Танаха, - не означают, что Небо (то есть Всевышний) нуждается в этом. Нет. Это человек нуждается в том, чтобы глаза его поднялись к Творцу. В этом - суть приношений.

Прекрасное завершение трактата!

Само слово менахот, вынесенное в название трактата - множественное число от слова минха. Понятие это весьма емкое и имеет более пяти граней понимания.

Наиболее функциональное и часто встречающееся в языковой практике значение выражения минха (от слова - менуха) - «отдохновение». Оно содержит в себе некий образ приятной предвечерней прохлады после жаркого летнего дня.

Минха, как правило, состоит из муки (в количестве примерно двух килограмм), смешанной с пол-литровой порцией оливкового масла. При этом, на многие виды менахот сверху кладется левона - крупицы высохшей смолы определенного дерева.

Минха может быть принесена как в сыром виде (тесто), так и в испеченном или поджаренном (хлеб, лепешки, сухарики). Каким образом в том или ином случае готовить минху, определяют законы Торы.

В технологии осуществления процедуры приношения различных видов минхи есть некоторые различия. Однако выделим здесь главные, общие черты.

1. Принося минху, человек устно посвящает Всевышнему ее ингредиенты, и с этого момента для личных целей использовать их уже нельзя.

2. Мука и оливковое масло смешиваются в особом сосуде, а горстка левоны насыпается сверху.

4. Все предыдущие этапы (посвящение ингредиентов, приготовление смеси муки с маслом, добавление левоны и выпекание - если требуется) выполняются тем, кто приносит минху - на внешнем дворе территории Храма. И только на этом этапе в «работу включается» коэн (служитель в Храме). Он берет сосуд с минхой и подносит к юго-западному углу мизбеаха (в условном переводе - жертвенник). После этого символического действия здесь, у мизбеаха, пока больше ничего не делается - коэн несет минху к тому месту, где он будет совершать собственно процедуру приношения.

7. Теперь смесь в особом сосуде переносят к мизбеаху и сжигают.

8. Оставшаяся часть минхи (реально - почти 99 процентов) передается коэнам, и они могут использовать ее в пищу. Но только - на территории Храма. Ни в каком другом месте Иерусалима есть минху не разрешается.

Все четыре этапа должны быть совершены так, чтобы минха считалась «принятой», иными словами - «угодной» Всевышнему.

Во второй его части трактата Менахот рассматриваются также правила, регламентирующие приношение вина.

Приношения этого вида довольно часто осуществляются вместе с некоторыми видами зевахим или менахот. Однако иногда вино приносится и - отдельно.

В чем заключается процедура приношения вина?

Количество вина для каждого приношения колеблется от полутора до трех литров.

В трактате Менахот - 13 глав и 110 листов.