О Трактате БАВА БАТРА
Трактат Бава Батра
Трактат Бава Батра
28.07.02
Лист 130
В предыдущих обзорах мы говорили о правах первенца на
двойную долю наследства. В связи с этим приводился
закон, лишающий юридической силы заявление оставляющего
наследство человека, если он хочет уменьшить долю
старшего сына, ибо это противоречит указаниям Торы (см.
на сайте
обзор
листа 126).
Мишна на нашем листе выводит общее правило: если
условия, выдвинутые человеком, противоречат законам
Торы, эти условия аннулируются.
Это правило относится ко всему своду законов о
наследстве.
К примеру, человек решает оставить нажитое имущество
своему брату. При том, что у него, у этого человека,
есть сын и дочь. Или по каким-то причинам он планирует
передать свои владения в наследство дочери, а сына
собирается оставить ни с чем.
Однако Тора установила четкий порядок: наследником
ушедшего в иной мир может быть только сын, а если сына
нет — дочь; и лишь в той ситуации, когда умерший не
оставил ни сына ни дочери, его имущество перейдет к его
брату.
Из этого, как и в случае с двойной долей наследства
первенца, следует, что воля умершего — оставить
наследство не детям, а брату, юридической силы не имеет.
Однако, если человек оставил свое имущество
родственнику, который по законам Торы имеет на него
право (или на часть от него), — говорит
рав Йоханан бен Берока (тана — Учитель
Мишны — третьего поколения; 2-й век), — текст завещания
имеет силу и принимается судом.
Что имеет в виду рав Йоханан бен Берока?
Допустим, было три брата. Их отец умер, и перед ними
встала проблема получения наследства.
Первенец, даже против воли отца, не теряет свое право
на двойную долю, то есть в данном случае — на половину
отцовских владений. Теперь остается поделить между двумя
младшими братьями другую половину отцовского имущества.
Однако в своем завещании отец отдал предпочтение одному
из своих младших сыновей, именно ему “отписав” все, чем
владеет. Так вот, по словам
рава Йоханана бен Берока, этот “счастливчик” и
получит вторую половину наследства. Третий же брат
остается с пустыми руками.
Подытоживая все, о чем мы сейчас говорили, ѓалаха,
учитывая высказывание рава Йоханана бен Бероки, выводит
закон: тот, у кого есть право на какую-то часть
наследства, может получить его полностью; тот, у кого по
законам Торы нет права на наследство, не получит его
даже в том случае, если у него есть документ, в котором
умерший заявляет, что завещает ему все, чем владеет.
Учитывая сложность законов, их обусловленность
многими обстоятельствами, Талмуд обсуждает проблемы их
практического применения.
Когда-то или иное высказывание становится для
человека законом? — спрашивает Талмуд.
В Берайте (свод законов, не вошедших в Мишну,
составленную раби Иегудой а-Наси) говорится:
Если человек в процессе обсуждения той или иной
проблемы услышал из уст своего учителя какое-либо
правило, он не должен принимать его и действовать в
соответствии с ним, даже если речь идет о решении
раввина, вынесенном по конкретному поводу. До тех пор,
пока учитель (раввин) не скажет ему: “Поступай так-то!”.
Дело тут в том, что, анализируя некий закон или
вынося определенное суждение, раввин приводит ѓалаху
(практический закон) на основе сопоставления множества
обстоятельств и деталей. И некоторые существенные нюансы
могут быть неизвестны слушающему.
Более того, даже если человек в конкретной ситуации
поступил так, как сказал ему раввин, не следует брать
такое поведение за правило и применять тот же закон к
другому случаю, лишь потому, что человеку кажется, что
данный случай напоминает тот, о котором речь шла ранее.
Ибо здесь он может совершить ошибку, не обратить
внимание на некие детали, способные принципиально
изменить суть ѓалахического решения.
Автор
текста Ариэль Долгопят
29.07.02
Лист 131
Талмуд продолжает разговор о разделе наследственного
имущества. Речь на нашем листе идет о наследственных
правах вдовы и детей умершего.
Однако, прежде чем перейти к конкретным правилам,
сделаем небольшое отступление и объясним суть некоторых
терминов.
Несколько слов — о ктубе. Это — документ,
который составляется при заключении брака. В ктубе
(брачном договоре) указывается сумма, которую муж обязан
выплатить своей жене в случае развода. Эти деньги она
также должна получить, овдовев.
Ктуба передается жене, в ее владение. Это — ее
собственность, и она имеет право даже продать
документ, передав третьему лицу право на получение
суммы оговоренной в брачном соглашении.
На нашем листе Учителя обсуждают правила наследования
суммы, указанной в ктубе и выносят постановление:
это — финансовый документ, и сумму, указанную в нем,
могут унаследовать дети.
К примеру, человек женился дважды. У первой жены
родились два сына, у второй — тоже два сына. И вот
умирает одна из жен. Ее дети на этом этапе деньги по
ктубе не получают. Когда умирает отец детей, в
первую очередь, до общего раздела имущества, из его
состояния вычитается сумма указанная в ктубе и
передается детям, лишившимся и матери и отца.
Те же правила, — говорят наши Учителя, — действуют,
когда речь идет о приданом — имуществе, которое женщина,
выйдя замуж, взяла с собой в дом мужа (на иврите —
недуния). Ее муж имеет право распоряжаться этим
имуществом. Но если он умирает, это имущество полагается
отдать детям его первой, умершей раньше жены.
Оставшиеся без отца дочери, выносят постановление
Учителя, — живут на деньги, которые выделяются им из
наследства, полученного сыновьями. До замужества. Потом
обязанность содержать их ложится на их мужей.
Далее Талмуд обсуждает ситуацию, когда муж по
завещанию передает все свое имущество жене.
Если в документе не сказано, что он дарит ей все, чем
владеет, — говорит рав Иегуда (Учитель Талмуда
второго поколения) от имени Шмуэля (великого
Учителя Талмуда первого поколения), — завещание
рассматривается в суде как апотропа (опекунство).
То есть имущество умершего человека не переходит в
полное владение его вдовы, но она берет на себя
ответственность за это имущество.
Дело тут в том, что, не зная, что имел в виду
человек, составляя завещание, руководствуются
соображениями простой логики: если у человека есть дети
(до 13 лет), отец не мог оставить детей без наследства,
а, следовательно, он имел в виду опекунство.
Другая ситуация, если у покинувшего этот мир не было
детей (ни сына ни дочери). Тогда по его завещанию
имущество будет рассматриваться как подарок жене.
Подчеркнем, таковы правила, если в завещании написано
— “все имущество — жене”. Если же сказано: “...часть
имущества”, это всегда расценивается как подарок. Ибо в
данном случае понятно, что дети не останутся
обездоленными.
Автор
текста Ариэль Долгопят
30.07.02
Лист 132
Талмуд углубляется в анализ проблем, связанных с
распределением имущества, оставленного человеком,
ушедшим в мир иной.
В обзоре предыдущего листа мы говорили, что его дети,
если их мать ушла из жизни раньше отца, еще до раздела
основной части отцовских владений, должны получить
деньги, полагающиеся их матери по ктубе (по
брачному договору — см. на сайте
обзор
листа
131).
Если жена умершего жива, эти деньги получает она.
Теперь Талмуд рассматривает ситуацию, когда, кроме
выплаты по ктубе, из наследства нужно вычесть и
сумму невозвращенного владельцем имущества долга. И
задается вопросом: в какой последовательности делаются
различные выплаты?
Сначала оплачивается ктуба, — говорит Талмуд,
— потом — долги, потом раздаются подарки.
С какой целью Талмуд устанавливает жесткие приоритеты
в выплатах? Это делается для того, чтобы избежать
всякого рода недоразумений.
К примеру, человек занял у кого-то деньги и умер, не
успев вернуть долг. Вдова получает денежную сумму,
указанную в брачном договоре, и кредитор не может
потребовать, чтобы из этих денег ему вернули долг.
А вот другой пример. Допустим, человек одолжил у
кого-то деньги и, не вернув долг, подарил все свое
имущество другому человеку. Приходит кредитор требовать
свои деньги назад, а должнику расплатиться нечем... Что
делать в такой ситуации?
Тут вступает в силу закон: сначала отдается долг,
а уж потом — даются подарки. Следовательно, сумма
долга взыскивается с подаренного имущества. Здесь,
кстати, действует и другой закон: нельзя дарить то, что
тебе не принадлежит. Тут мы имеем дело как раз с таким
случаем. Человек вправе распорядиться одолженными
деньгами, но частью его имущества они не становятся.
Значит, подарив все, что у него было, человек вместе с
собственным владением отдал в подарок и чужое.
Принципиально иначе обстоит дело с ктубой.
Допустим, человек, не расплатившись с долгами, развелся
с женой и отдал ей деньги по ктубе. Здесь
вступает в силу закон о “приоритетах”: сначала
оплачивают ктубу, потом отдают долг. И никто не
имеет права потребовать у разведенной женщины деньги,
одолженные ее мужем.
Отметим, что это правило касается только ктубы
и не относится к другим долговым обязательствам.
Далее Талмуд вносит уточнения. Допустим, в какой-то
момент совместной жизни жена простила мужу ктубу,
то есть на будущее отказалась от положенной ей по
брачному договору денежной компенсации. Это означает,
что при разводе муж ничего ей не должен.
Однако здесь есть и некие тонкости. К примеру, в
момент, когда женщина отказывается от компенсации по
ктубе, имеется в виду, что муж не будет платить ей с
того имущества, которым на данный момент владеет. Но,
если, положим, после отказа жены от выплаты по ктубе
он купил еще одно поле, при разводе ему придется
расплачиваться с женой плодами этой вновь приобретенной
земли.
Если муж подарил жене все свое состояние, — говорит
раби Элиэзер
(тана
— Учитель Мишны второго поколения, 1-й век), — этот
подарок не связан с выплатой по ктубе. При
разводе ему все равно придется заплатить причитающуюся
ей по ктубе сумму. Однако, если к этой женщине
придет кредитор мужа и потребует, чтобы жена, получив в
подарок состояние мужа, вернула одолженную им сумму
кредитору, она будет вынуждена эту сумму вернуть. Ибо,
как мы уже говорили, по “шкале приоритетов” долг — выше
подарка.
Но и тут имеются свои нюансы. Если, скажем, в момент,
когда муж дарит жене свое имущество, жена прощает ему
долг по ктубе, кредитор мужа уже не сможет
предъявить ей денежные претензии. Ибо считается, что
полученное в подарок владение в данном случае может
рассматриваться как замена компенсации по брачному
договору. И тогда по той же “шкале приоритетов”
выносится определение: “ктуба” — выше долга.
Однако то, о чем мы сейчас говорили, действительно
лишь в том случае, если подарок составляет все имущество
мужа, полностью. Подарив жене часть владений, муж не
может освободиться от обязательств, записанных в
ктубе. То есть при разводе он выплатит означенную
сумму из оставшегося в его владении имущества.
Отметим, что эти законы — в силе, если имущество не
подвергалось разделу.
Но вот, например, в семье — две дочери и других детей
нет. Муж делит свое состояние на три части: две части
отписывает дочерям, третью — жене. Сам при этом остается
с пустыми руками.
Жена не возражает. Соглашаясь с ним и принимая треть
владений, она прощает ему обязательства по ктубе.
Проходит какое-то время. Не выйдя замуж и не оставив
наследников, умирает одна из дочерей. Ее доля отцовского
состояния возвращается отцу.
Должен ли отец в таком случае при разводе с женой
выплачивать ей оговоренную в брачном соглашении сумму? —
спрашивает Талмуд.
Не должен, — говорит рав Папа (Учитель Талмуда
пятого поколения, Вавилон, 5-й век). — Ведь жена
“простила” ему эти обязательства.
Должен, — говорит рав Каѓана (коллега рава
Папы). — Вернувшуюся к нему от умершей дочери часть
состояния следует рассматривать как приобретение нового
земельного участка, на который “прощение” обязательств
по ктубе не распространяется.
Ѓалаха (практический закон) принимает точку
зрения рава Каѓаны.
Автор
текста Ариэль Долгопят
31.07.02
Лист 133
В предыдущих обзорах мы не раз упоминали о том, что
Тора оговаривает право каждого из сыновей на отцовское
наследство, что правило делить имущество умершего отца
между дочерьми, если сыновей нет, тоже — из Торы, что
Тора повелевает отдавать имущество человека, который
ушел в мир иной, другим родственникам, если у
него не было детей (более подробные указания см. на
сайте в
обзоре
листа 108).
Мы говорили и о том, что каждый человек имеет право
раздарить свое имущество посторонним людям.
На нашем листе Талмуд задается вопросом: как
относиться к людям, которые, вопреки законам Торы,
воспользовались этим правом и ничего не оставили
сыновьям?
В Мишне нашего листа читаем:
Если человек расписал свое наследие другим, ничего не
оставив детям, что сделал — то сделал, но такой поступок
вызывает горечь в сердцах Учителей.
Рабан Шимон бен Гамлиэль (великий Учитель, глава
Санѓедрина — Высшего Суда, 2-й век)
говорит: если дети были недостойными
(людьми),
благословенна память родителя, так поступившего.
В этой Мишне не совсем ясна позиция рабана Шимона бен
Гамлиэля: он спорит с другими Учителями или же уточняет
общую точку зрения — недостойный сын заслуживает лишения
наследства?
С этого вопроса и начинает Гемара свое исследование.
Рассказывается история. У человека по имени Йосеф бен
Йозер был недостойный сын. Видя это этот человек
посвятил все свое громадное состояние — элита
(черпак виночерпия) золотых динаров — Храму.
Прошло время, сын женился. Когда у него родилась
дочь, он купил для праздничного стола большую рыбу, в
чреве которой они с женой обнаружили крупную жемчужину.
Жена его оказалась женщиной дальновидной. Она
посоветовала мужу отнести жемчужину не в царский дворец,
где за нее дали бы низкую цену, но — в Храм, где ее
могли оценить по достоинству.
В Храме сказали, что жемчужина стоит 13 элит.
Однако, поскольку в этот момент в Храме было только 7
элит золотых динаров, сын Йосефа взял эти 7 элит,
остальные 6 элит пожертвовал Храму...
Далее Талмуд дает два варианта оценки этого поступка.
Вариант первый. Отец внес на нужды Храма одну
элиту, а сын — целых шесть. То есть сын поступил
благородно. И, следовательно, его отец в свое время,
отказав сыну в наследстве, поступил правильно, ибо
способствовал исправлению сына.
Вариант второй. Отец внес на нужды Храма одну
элиту. Сын забрал семь элит, опустошив тем самым
Храмовую сокровищницу. Такой поворот событий
свидетельствует о том, что изначально поступок отца —
все наследство он передал Храму — был неправильным...
Какой из вариантов — верен?
Талмуд не приходит к определенному решению и
рассматривает две другие истории.
В первой истории приведем только вывод. Сказал
Шмуэль (великий амора первого поколения; 3-й
век): не присутствуй там, где передают наследство от
одного сына — другому, даже если состояние забирают у
недостойного сына и отдают его достойному; тем более не
будь там, где передают наследство от сына — дочери.
Вторая же история такова. Один человек, чьи сыновья
оказались людьми недостойными, передал все свое
наследство Учителю — Йонатану бен Узиэлю (великий
тана, 1-й
век). Как поступил Йонатан бен Узиэль? Одну треть
имущества он продал, другую — посвятил Храму, третью —
вернул детям этого человека.
Узнав об этом к Узиэлю пришел сам Шамай (он и
Ѓиллель в эпоху до раби Акивы — самые крупные Учителя).
Пришел, чтобы высказать порицание за то, что Узиэль
вернул часть наследства детям, тем самым, нарушив волю
умершего.
Если ты можешь вернуть то, что я продал и то, что
посвятил Храму, можешь вернуть и то, что подарено детям
умершего, — ответил Йонатан бен Узиэль Шамаю.
То есть короткой фразой он объяснил Шамаю: продав
часть имущества и отдав другую его часть Храму, он
продемонстрировал, что это имущество теперь принадлежит
ему. Но, если это так, то и третья часть имущества тоже
принадлежит ему, Узиэлю, и, значит, он вправе
распоряжаться им, как ему хочется. Вот он и сделал
подарок детям покойного — от своего имени. Возвратом
наследства это уже не считается.
Приводит Талмуд и такой случай.
В Бет Хороне (небольшой город в Израиле) жил человек,
который дал обет — никогда не принимать помощь от своего
сына и вообще не принимать от него ничего. И вот у его
сына тоже рождается сын. Сын человека из Бет Хорона
очень хотел, чтобы его отец присутствовал на трапезе по
поводу обрезания внука. И он придумал, как это сделать.
Он сказал соседу:
— Заказанный зал и всю трапезу я дарю тебе. А если
все это принадлежит тебе, мой отец вполне сможет прийти
на твою трапезу.
— Твой подарок я передам в Храм, — ответил сосед,
выслушав это предложение.
— Нет, ты что-то не понял, — пустился в объяснения
сын человека из Бет Хорона. — Я дарю тебе все это только
за тем, чтобы мой отец смог присутствовать на обрезании
внука...
— Значит, твой подарок на самом деле — не подарок,
если я не могу распоряжаться им по своему
усмотрению, — сказал сосед.
Из этой истории наши Учителя делают вывод: если
подарок нельзя посвятить — это уже не подарок.
Обсуждение этих историй показывает, что Рабан Шимон
бен Гамлиэль оспаривает позицию других Учителей в
принципе, и к частностям проблемы увиденная им грань
Истины не относится.
Ѓалаха (практический закон) установлена, согласно
позиции Учителей, то есть осуждает отца, не оставившего
детям наследство.
Автор
текста Ханох Лернер
01.08.02
Лист 134
Приведя на предыдущем листе историю, которая
произошла с Учителем Йонатаном бен Узиэлем
(тана, Учитель Мишны, 1-й век) — см. на
сайте обзор
листа 133
— Талмуд на нашем листе описывает, что это был за
человек.
В частности, рассказывается, что у великого Ѓиллеля
было 80 учеников. 30 из них были достойны Шехины
(Присутствия Всевышнего), подобного тому, что снизошла
на Моше рабейну. Однако поколение, которому они
принадлежали, не достигло достаточно высокого уровня,
поэтому такого с ними не произошло.
Комментатор Талмуда Магарша (16-й век)
поясняет, что Ѓиллель обладая скромностью, сравнимой со
скромностью Моше рабейну, был достоин Шехины и передал
это качество 30-ти ученикам. Другие же 30 его
учеников могли остановить солнце — подобно тому, как
сделал это ученик Моше рабейну — Иегошуа бин Нун.
А ведь эти 30 учеников считались самыми слабыми
учениками Ѓиллеля. 20 остальных его учеников занимали
среднее положение между сильными и слабыми.
Самым великим из 80-ти учеников был Йонатан бен
Узиэль, а самым “слабым” — Рабан Йоханан бен Закай.
Сказано о нем, что он глубоко постиг весь Танах,
Устную Тору,
Ѓалаху (практический закон), агадот
(истории, в которых скрыты высшие законы мироздания),
законы и тайны, скрытые написании слов и букв в Торе,
тонкости постановлений мудрецов разных поколений,
принципы анализа законов по правилам Устной Торы,
расчеты движения солнца и луны (определяя даты
еврейского календаря), гематрии (числовые
значения) слов и букв еврейского алфавита, что позволило
ему исследовать Тору математическими методами. Знал он
притчи и поучения, проник в тайны разговоров шедим
(шед — духовная субстанция, которую другие
народы принимают за “демонов”), что позволило ему
“писать камеи” (талисманы для врачевания). Знал он, как
царь Шломо (Соломон — Танах, книга Мелахим,
часть 1, гл. 4), тайны общения с деревьями, понимал язык
малахим (малах
— духовная субстанция, которую другие народы называют
“ангелами”), что позволяло ему оказывать на них некое
влияние. Известны были ему тайны маасе меркава —
принципы устройства духовных миров, описанных пророком
Иехезкелем (Танах, первая глава книги Иехезкеля).
В совершенстве владел он, подобно Учителям Абайе
и Раве, которые жили через 300 лет после него,
тонкостями анализа самых сложных мест в Торе, с
легкостью разрешая противоречия, которые обнаруживались
при поверхностном прочтении.
И за все это удостоился рабан Йоханан бен Закай
получить то, о чем сказано: “Выделяет (Всевышний)
любящих Его (в этой части фразы на иврите есть слово,
гематрия которого 310, что означает — 310 миров), и
наполняет эти миры духовными сокровищницами” (книга
Мишлей, гл. 8).
Если о самом “слабом” из учеников говорится такое, —
продолжает Талмуд, — что же можно сказать о самом
великом — Йонатане бен Узиэле!
Магарша объясняет, что каждому из учеников Ѓиллеля
Всевышний даровал индивидуальную максимальную
способность воспринять Истину.
Этот отрывок Талмуд заканчивает фразой: когда Йонатан
бен Узиэль был погружен в изучение Торы, сгорала
птица, пролетающая над ним.
Раши (комментатор Талмуда; Франция, 11 век) и
Учителя эпохи Тосафот (Франция, Германия, 12-13 вв.) в
трактате Сукка (лист 26) обсуждают причины
этого явления. Раши объясняет, что птица загоралась от
излучений, которые исходили от высших малахим,
собиравшихся вокруг Йонатана бен Узиэля, чтобы через его
мудрость познать откровения Торы. Учителя Тосафот
говорили, что в этот момент Всевышний как бы вновь,
только в микро масштабе, даровал Тору — как на горе
Синай. Ведь известно, что Тора дарована из духовного
Огня.
Автор
текста Ханох Лернер
02.08.02
Лист 135
К словам каждого еврея, — говорит Талмуд, — следует
относиться с доверием. Но при условии, что речь
идет о еврее, который живет в соответствии с законами и
Торы и у него в деле, по которому он свидетельствует,
нет личной заинтересованности.
Тем не менее, бывают случаи, когда показания человека
признаются, даже если эти условия не соблюдены.
В Мишне читаем:
Если некто говорит: “этот человек — мой сын”, его
свидетельство принимается. Если некто (например,
Реувен) говорит о другом человеке (например, о
Леви): “это — мой брат”, ему не обязаны верить. Если
братья (Реувен,
Шимон, Иегуда и другие) наследуют имущество, Реувен
свою долю делит с Леви. Если Леви умер, его имущество
отдается Реувену (если у Леви нет прямых наследников),
но не передается другим братьям. Если же
Леви получил наследство от члена семьи, к которой его
братья отношения не имеют (скажем, от жены), после его
смерти братья наследуют его имущество (если у него нет
прямых потомков).
Гемара объясняет: отцу, назвавшего кого-то сыном, в
вопросах о наследстве верят безоговорочно, потому что
отец при желании, даже не доказав прямое родство, может
передать все свое имущество в виде подарка. Точно также,
безоговорочно верят человеку, сказавшему “это — мой
сын”, если разбирается дело об освобождении жены от
левирантного брака. По еврейской традиции, если умер
женатый мужчина и не оставил детей, на его вдове женится
брат умершего. Такой брак и называется левирантным.
Однако, если человек при жизни официально признал, что у
него есть сын, его жена, если овдовеет, не обязана
выходить замуж за брата покойного.
Талмуд выясняет, что заслуживает полного доверия и
тот, кто говорит, что дал гет (разводное письмо)
жене, не указывая точной даты. Тогда она считается
разведенной с момента подачи заявления в суд. Но если он
назвал дату (допустим, сказал: “развелся два года
назад”), его слова не вызывают доверия, ибо может
оказаться, что в период до подачи заявления она изменила
своему мужу, а теперь он хочет спасти ее от наказания.
Наши Учителя не приходят к единому мнению, задаваясь
вопросом: считать ли жену этого человека разведенной с
момента заявления мужа, несмотря на то, что его
информации о прошлом мы не доверяем? То есть одно и то
же заявление может иметь силу, если рассматривается в
одном аспекте, и — не иметь, если рассматривается в
другом.
В данном случае речь идет об относительности
показаний по принципу, который Талмуд называет
“разграничение” показаний, когда, беря в расчет один
аспект, им можно верить, другой — верить нельзя.
На первый взгляд, здесь история с показаниями о
разводе сходна со случаем, который приводит Рава
(величайший Учитель Талмуда; 4-й век). Муж, придя в суд,
говорит (и его слова подтверждаются одним нейтральным
свидетелем): “Моя жена изменила мне с таким-то”. По
отношению к тому, с кем она изменяла, оба свидетельства
принимаются. Но что касается жены, показания мужа — не
действительны, ибо он связан с ней родственными узами.
Однако Талмуд это сходство отвергает. В ситуации,
пересказанной Равой, показания даются против двоих. В
нашем же случае речь идет только о женщине.
Ѓалаха (практический закон) принимает позицию
Абайе (коллега Равы) — не считать действительными
показания, в которых муж свидетельствует “задним числом”
или на будущее.
Далее Гемара разбирает фразу Мишны, в которой
говорится о том, что человеку не верят, если он
заявляет: “это — мой брат”. Ведь если другие братья
подтверждают его слова, они как будто бы тоже должны
поделиться с этим братом наследством. Но если они
отрицают это, то почему они сами могут претендовать на
наследование его имущества?
Речь тут, идет о такой ситуации, — делает вывод
Гемара, — когда остальные братья утверждают, что им
неизвестно, является ли этот человек их братом. А коли
так, они и не делятся с ним наследственными владениями.
Существует правило: тот, кто претендует на наследство,
должен доказать, что он — брат, а у этого человека нет
доказательств.
Наследство после его смерти они получают как братья
того еврея, который свидетельствовал: “этот человек —
мой брат”.
Рассматривая ту же фразу из Мишны с позиции принципа
“разграничения” показаний, Учителя сравнивают сказанное
в ней с другой ситуацией. Один человек говорит другому:
“Мои деньги — в твоих руках”. А другой отвечает: “Не
знаю...”. И получается, что также как братья, которые не
делились своим имуществом, тот, кто сказал: “не знаю”,
не должен платить.
Но Абайе находит между двумя ситуациями
существенную разницу: во фразе Мишны сам человек, прямое
родство которого с наследниками — под сомнением, ничего
не утверждает. О том, что он тоже сын того же отца,
свидетельствует один из братьев.
Как расценивает ситуацию ѓалаха (практический
закон)?
Ѓалаха вносит уточнение: если человек сказал —
“не знаю”, он не платит, но должен поклясться, что ему
действительно неизвестны данные обстоятельства; если он
отказывается от клятвы, ему придется заплатить.
Автор
текста Ханох Лернер
03.08.02
Лист 136
Кому принадлежит имущество человека?
Нелепо, казалось бы, задавать такой вопрос. Кому же
еще, если не самому человеку? Однако в определенных
случаях ситуация усложняется.
Скажем, некто собирается жениться вторично и имеет
детей от первого брака. Он хотел бы еще при жизни внести
ясность в проблему, что получат эти его дети в
наследство. Ведь позже могут появиться и другие потомки,
и тогда будет непросто определить, кто и что наследует.
Но отдавать им свое имущество (или его часть) сейчас
он не хочет.
Тора предусматривает справедливый выход из этого
положения.
Мишна сообщает:
Если кто-то хочет отписать свое имущество сыновьям
(при жизни, в ситуации, которая рассказана выше)
должен написать в документе: “от сегодняшнего дня и
после смерти” (то есть здесь оговаривается
двухступенчатая передача имущества: владение
передается немедленно — “сейчас”, а право
пользоваться имуществом наследники получают — “после
смерти”). Так определил раби Иегуда (Учитель
Мишны четвертого поколения; 2-й век).
Раби Йоси (коллега раби Иегуды) определил: не
должен писать (“от сегодняшнего дня”).
Если кто-то написал (такой документ о
наследовании) сыну (имеется в виду, вообще —
детям), он (отец) не может продать имущество,
ибо уже отписал его сыну, и сын не может продать, ибо
оно остается в пользовании отца.
Однако, если отец (все же) продал, имущество
считается проданным (покупатель может пользоваться
им), до дня смерти отца (после чего покупатель
обязан вернуть купленное сыну).
Если сын (все же) продал имущество (отца
при его жизни) — покупатель не имеет права
пользоваться им до смерти отца.
Логику в словах раби Йоси Талмуд объясняет так.
Поскольку на документе стоит дата его составления,
очевидно, что имеется в виду, что имущество передается с
этого дня.
Казалось бы, все ясно — не надо писать “от
сегодняшнего дня”. Однако могут быть, тем не менее,
случаи, когда такая запись не помешала бы. Допустим,
передача владения (при покупке, например) осуществляется
с помощью посредников — посланцев продавца. Тогда
ситуация, с какого
момента имущество переходит в пользование покупателя, не
совсем ясна: с момента подписания документа или с того
дня, когда документ передан.
Талмуд исследует нюансы и возможные варианты и
приходит к выводу — установить ѓалаху в
соответствии с определением раби Йоси.
Казалось бы, в остальном тексте Мишны все сказано
достаточно четко. Но Талмуд и здесь находит незаметную,
на первый взгляд, тонкость.
Речь идет о заключительной части Мишны, где говорится
о сыне, который продал имущество отца еще при его (отца)
жизни, и покупатель вступает во владение этим имуществом
только после смерти отца.
А если сын умрет раньше отца? — спрашивает Талмуд.
Ведь в таком случае его состояние после смерти отца
должно перейти к наследникам сына — как бы в обход
покупателя.
И тут раскрываются две грани Истины.
Раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец
Исраэль; 3-й век) говорит: покупатель в этом случае не
приобретает имущество.
Реш Лакиш (ученик, а потом и коллега раби
Йоханана) говорит: приобретает.
По логике раби Йоханана, тот, кто по праву
распоряжается плодами имущества (процентом с капитала,
урожаем с земли и т.п.), тот, по сути, владеет и
имуществом.
При жизни отца он, отец, а не сын, распоряжался
имуществом. И поскольку сын умер еще при жизни отца,
владение состоянием, отписанным сыну, возвращается к
отцу. И покупатель остается ни с чем.
По логике Реш Лакиша, фактическое пользование плодами
имущества не эквивалентно полному владению им.
Следовательно, если оно продано сыном, продано оно
окончательно.
Какой же вывод сделан в ѓалахе?
Об этом мы узнаем, анализируя следующий лист трактата.
Автор
текста Элиягу Эссас
Трактат Бава БатраТрактат Бава Батра Введение Один человек может нанести ущерб другому как активными действиями, так и бездействием — в момент, когда необходимо что-то предпринять. Об этом говорилось в трактате Бава Кама (см. на сайте — Введение).Как разделить имущество по справедливости, правильно обменять валюту?.. Как следует поступать, чтобы права работодателя были защищены?.. Об этом шел разговор в трактате Бава Мециа (см. на сайте — Введение).Однако бывают случаи, когда ущерб наносится и самой ситуацией, в которой люди находятся. В частности, это может быть связано с землей, на которой живет человек, с его владениями — квартирой, домом, земельным участком… Например, из окон квартиры ее обитатели могут видеть, что делают их соседи. И это — нарушение прав индивидуума на защищенную от постороннего вмешательства частную жизнь.Отметим, что за пределами двух предыдущих трактатов раздела остается не только эта, но и многие другие проблемы Земля, допустим, захвачена, и никто об этом не знает. Можно ли продать земельный участок любому человеку, или покупатель должен принадлежать определенной группе людей? Кто имеет право наследовать земельные участки ?Анализ этих и подобных им вопросов в трактате Бава Батра завершает разбор всего комплекса проблем, связанных с установлением справедливости в имущественных, материальных отношениях между людьми.
Новая страница 1
|