Напомним, что трактат Талмуда, наше изучение которого подходит к концу, посвящен общей, глобальной теме — максимальному приближению к истине в условиях, когда сведений для окончательного решения не достаточно. Или, иными словами, когда речь идет о спорном имуществе.

Отметим, что понятие “имущество” — объемно и может включать в себя не только предметы, деньги или земельные участки, но и, например, информацию. Владение информацией — тема сегодня весьма актуальная.

В Мишне нашего листа читаем:

(Если в документе) написано: (некто взял в долг) 100 зуз, которые представляют собой 20 сэла (зуз и сэла — денежные единицы, но проблема состоит в том, что 100 зуз — это 25 сэла, а не 20), то (кредитор) может требовать только 20 сэла (но — не 25). Если написано: 100 зуз, которые представляют собой 30 сэла (а не 25), то кредитору полагается 100 зуз (в ситуации, когда информация не вполне ясна, Тора защищает права нуждающегося, и с него в спорном случае взыскивается меньшая сумма)...

Если в начале документа написано (что некто взял в долг) 100 зуз, а внизу документа (там, где ставятся подписи должника и свидетелей) указана другая сумма — 200 зуз, кредитор может требовать 200 зуз; точно также и в обратной ситуации: если вверху — 200, а внизу — 100 зуз, кредитор может требовать только 100.

Тогда (спрашивает Мишна): зачем пишут сумму сверху? — Для подстраховки, на тот случай, если цифра внизу сотрется. (Если сумма, проставленная внизу документа, стерта) взыскивают сумму, указанную вверху.

Здесь необходимо объяснить странную фразу в начале Мишны, где сказано, что 100 зуз в пересчете на сэла может оказаться 20 или 30 денежных единиц. Сразу подчеркнем, что о неумении считать речь не идет. Дело в том, что во времена Талмуда реальная стоимость монет не всегда соответствовала ее номиналу (1 сэла, к примеру). Учитывалось и состояние монеты. Потертая монета и стоила меньше, ибо вес золота или серебра в ней уменьшался. Поэтому тот, по чьей инициативе составлялся документ (скорее всего — кредитор), в его содержании старался обеспечить себе наилучший вариант, указывая, что готов получить назад одолженную им сумму в зузах либо — в сэлах. Это — классический пример сознательно “запутанной” информации.

Анализируя последнюю часть Мишны (о записях сверху и снизу), Талмуд уточняет закон: если в записи, проставленной внизу, стерта одна буква, ее восстанавливают по записи, расположенной вверху документа. Но если стерлись две буквы (и более), нижняя запись вообще не учитывается, в расчет принимается только информация, отмеченная вверху.

Почему бы не исправить нижнюю запись — по верхней, в случае, если стерты две, три или более букв? — спрашивает Талмуд. И еще: есть ли в данной ситуации принципиальная разница между одной и двумя стертыми буквами?

И Талмуд демонстрирует, что каждая единица информации (то есть — буква) имеет свой, определенный “вес”. Минимальный размер слова или имени на иврите — три буквы. Отсутствие одной не искажает слово до неузнаваемости. А вот, если отсутствуют — две, слово уже не возможно восстановить.

Эта проблема имеет прямое отношение к кибернетике, науке, которая лежит в основе компьютерной техники и программирования. И нас не должно удивлять, что тысячи лет назад наши Учителя ставили перед собой такие проблемы и находили их решение. Ведь сотворенный мир содержит в себе все с первого момента существования Творения. А наши Учителя стремились постичь Истину Устройства Мира. То есть занимались, по сути, вопросами, которые — вне времени.

Тех, кто изучал кибернетику, информатику и т.п. еще больше удивит, что Талмуд выдвигает проблемы “шумов в передаче информации”. Задается, например, таким вопросом: должны ли мы учитывать (даже если одна буква стерта и, казалось бы, ее легко восстановить), “способ” искажения буквы?

Талмуд приводит конкретный пример. Допустим, буква куф (в ивритском написании — некая кривая с вертикальной “ножкой”) и буква самех (ее графическое изображение — окружность). Из буквы куф легко можно сделать самех. Достаточно укоротить “ножку” и соединить ее с кривой (ведь расстояние между ними — 1 или 2 мм, не больше). Однако из буквы самех сделать куф —невозможно.

Нюансы этой проблемы обсуждались в Талмуде. Их обсуждение продолжали наши Учителя, на протяжении тысячи лет после того, как была завершена окончательная редакция Талмуда, в Шульхан Арухе (раздел Хошен Мишпат, статья 42; и в комментариях к нему). А ведь информатика “открыла” эту проблему для нееврейского мира только в 20-м веке...

Автор текста Элиягу Эссас

Продолжая обсуждение темы неясно оформленной информации, Талмуд выдвигает вопрос: что скрывается между строк документа? Ведь понятно, что в юридическом, научном и других подобных текстах, которые имеют установленные рамки, не скажешь обо всем. Так что же остается за пределами текста, “в уме” авторов, свидетелей и других причастных к его составлению лиц?

Мишна дает базовые примеры: разводное письмо (гет), документ о займе (долговое обязательство), оформление кредита, купчая. Рассматривает и документы о помолвке, об аренде земли, протокол судебного разбирательства.

Основная проблема состоит в том, что любой документ такого рода накладывает те или иные обязательства на две стороны. Так можно ли его составлять без согласия другой стороны, пусть даже, если эта другая сторона не должна его подписывать? Тем более, если, согласно содержанию документа, другой, отсутствующей при его составлении стороне, может быть нанесен какой-либо ущерб.

В Мишне читаем:

По просьбе мужа писарь может написать гет, и свидетели могут подписать его, даже если жена ничего не знает (естественно, жена не считается разведенной, пока официально не получит гет в руки; речь идет лишь о том, что муж решил составить разводное письмо на всякий случай). Точно так же жена может получить гет от мужа и дать расписку о его получении и в отсутствии мужа. При условии, что участвующие в официальной процедуре написания и передачи гета (лица) установили личности мужа и жены.

Документ о получении денег в долг пишут только в присутствии того, кто берет деньги в долг, но кредитор при этом может не присутствовать (со стороны нельзя обязать человека отдать долг, но он сам может наложить на себя такое обязательство).

Документ о продаже (имущества) пишут в присутствии продавца, но присутствие покупателя при этом необязательно.

Следующие документы пишут только в присутствии двух сторон: документ о помолвке (эйрусин) или заключении брака (нисуин); документ о принятии судебного решения — если одна из сторон подала иск в суд — обе стороны должны знать об этом.

Несмотря на то, что многие положения этой Мишны кажутся очевидными, Талмуд приводит ряд случаев, когда “одержимые желанием скорее закончить дело” люди пишут документ “впрок” и нарушают ѓалаху (еврейский закон), а потом выясняется, что кому-то причинен ущерб или в результате реализации означенного в таком документе решения произошла трагедия.

Далее Талмуд задается вопросом: не слишком ли эти законы “связывают руки” обеим или одной из сторон? Нет ли в них (в этих законах) проявления жестокости?

И доказывает, что во всех случаях, когда люди стремятся увеличить добро в мире, закон позволяет сделать это. Но вот перед жуликом и обманщиком еврейские законы ставят максимально высокий заслон...

Автор текста Элиягу Эссас

На нашем листе Талмуд обсуждает проблемы, возникающие между кредитором и должником. В частности речь идет о ситуации, когда и должник, и кредитор пришли к соглашению и решили отдать долговую расписку третьему лицу — посреднику.

Почему возникла такая необходимость?

Должник отдал часть суммы. Остальные деньги он в данный момент вернуть не в состоянии. Но обещает сделать это к конкретному сроку. А чтобы ему поверили, сам выдвигает невыгодное для него условие: если к этому сроку все деньги он не возвращает, посредник вправе передать расписку кредитору. И кредитор тогда может затребовать снова всю сумму, как будто бы он и не получал от должника никаких денег.

Законно ли такое условие, вправе ли посредник допустить, чтобы часть уплаченной суммы была “забыта”? — спрашивает Талмуд.

Наши Учителя усматривают в этом вопросе разные грани Истины.

Посредник имеет право вернуть долговое обязательство кредитору, — говорит раби Йоси (Учитель Мишны; 2-й век).

Такого права он не имеет, — выдвигает возражение раби Иегуда (коллега раби Йоси).

Почему же вообще кредитор и должник приняли решение отдать документ посреднику?

Рамбам объясняет: они, прежде всего, хотели избежать трудностей, связанных с оформлением дополнительных документов при возвращении суммы долга по частям, а также — с их хранением.

Талмуд уточняет: условие, которое сам себе ставит должник — не что иное, как голословное утверждение (на иврите — асмахта). И Учителя дискутируют, чтобы установить, имеет ли асмахта юридическую силу.

Раби Йоси делает вывод, что асмахта — законное основание для соответствующих действий посредника. Раби Иегуда отрицает законность асмахты.

Раби Нахман высказывал ту же позицию, что и раби Йоси — говорит раби Ами (Учитель Талмуда в Эрец Исраэль; 3-й век).

Однако ѓалаха, — заключает Гемара, — точку зрения раби Йоси не принимает, и устанавливает, что асмахта законной силы не имеет.

В Мишне нашего листа, в частности, читаем:

Если долговая расписка, которая находится в руках кредитора, получила повреждение, он (кредитор) может восстановить документ с помощью свидетелей, видевших документ, знакомых с его содержанием и узнающих стоящие под ним подписи. (Если все эти условия соблюдены) бет дин (еврейский суд) выдает кредитору новый документ с подписями новых свидетелей.

Гемара описывает процедуру восстановления документа. Свидетели должны предстать перед тремя судьями и дать показания, что они видели поврежденный документ с подписями. Если в новом документе указано, что судьи проверили свидетелей и подтвердили, что все в порядке, то по восстановленному документу кредитор вправе требовать с должника деньги. Если же это не написано, для того, чтобы предъявить иск, потребуются дополнительные доказательства.

Далее Талмуд рассматривает виды повреждения документа, оговаривая, какие из них допустимы, какие — делают документ не пригодным для использования.

Если, к примеру, долговая расписка порвана судебным исполнителем, она документом уже не считается. Если же она лишь случайно надорвана — должником, скажем, или кредитором (не в суде), она не теряет законную силу. Если документ в каких-то местах имеет потертости, его пригодность зависит от того, можно ли разглядеть в этих местах написанный текст. Если текст прочитывается, документ юридическую силу не утрачивает, если слова разобрать невозможно, документ для предъявления не годится.

Как узнать, что документ порван специально, в суде? По способу, как это сделано.

Во-первых, документ могли порвать так, чтобы отделить содержание документа от подписей, даты и места составления. Во-вторых, — крест накрест.

Талмуд рассказывает поучительную историю.

Приближенные к вавилонским властям арабы часто грабили евреев. Отнимали поля, забирая и документы, подтверждающие право владения.

Попросили евреи Абайе (амора, один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века) на случай, если с ними произойдет подобное, выдать им копии таких документов, чтобы оставалось у них хоть какое-то доказательство, что данное имущество принадлежит им.

Ничего не могу поделать, — сказал Абайе. — Два документа на одно поле не дают, ибо это может провоцировать двойное взыскание долга.

Но евреи все же настаивали.

И велел тогда Абайе своему писарю изготовить для них непригодные документы — переправленные и подтертые, да так, чтобы восстановить нормальный вид документа недоброжелатель не смог бы.

Автор текста Барух Шнайдер

Талмуд продолжает обсуждать проблемы, возникающие в разных ситуациях с официальными бумагами.

В начале нашего листа, в частности, ставится вопрос: что будет, если человек говорит, что потерял документ, и свидетели подтверждают, что они составили и дали ему этот документ в руки — так, как он говорит?

Если речь идет о долговом обязательстве, — объясняет Талмуд, — новую расписку человеку не дают; если же — о купчей, он сможет получить новый документ, но об ответственности, запись о которой была в подлиннике, в нем уже не будет сказано.

Почему, спрашивается?

Дело в том, что Талмуд, как обычно, предупреждает возможность обмана. Ведь покупатель может, как уже говорилось, “найти” документ и предъявить повторный иск.

Возникает вопрос: почему бы все же не вписать в новую купчую, скажем, на приобретение поля, пункт об имущественной ответственности, а продавцу выдать расписку (на иврите — шовар) в том, что любая другая купчая, кроме этой, новой, не считается действительной? Ведь в принципе расписки фигурируют в судебной практике и имеют законную силу.

В принципе — да, но — не в нашем случае. Ведь поле может несколько раз перейти из рук в руки, а расписка останется, скажем, у первого продавца, у последующих ее не будет. И если первый покупатель сначала “потеряет” купчую, а потом — “найдет”, и предъявит свои претензии на поле, его новые владельцы могут пострадать.

Но как это реально выглядит: документ на покупку — без имущественной ответственности?

В купчей, которая оформлена взамен утерянной, так и должно быть написано: “имущественной ответственности нет”, — говорит рав Нахман (Учитель Талмуда второго-третьего поколения; 3-й век). — И если в таком документе указано, что она есть, надо понимать, что это ошибка писаря.

...Не обязательно ошибка, — говорит раби Ами (амора, Учитель эпохи завершения Иерусалимского Талмуда). — Если сказано об ответственности, значит, она есть...

Сказал Рабан Шимон бен Ѓамлиэль (глава Санѓедрина, 2-й век): человек получил в подарок какое-либо имущество, а на него — дарственную; если он возвращает документ, то и подарок возвращается прежнему владельцу.

Подарок не возвращается, — говорят другие Учителя.

В чем суть противоречия?

С точки зрения Рабана Шимона бен Ѓамлиэля, сделка по передаче, допустим, того же поля, определена текстом документа, и если дарственная возвращается прежнему владельцу поля, то и поле вновь оказывается в его руках.

Другие Учителя расценивают проблему иначе — сделка текстом документа не определяется, а стало быть, даже если документ попадает к прежнему владельцу поля, подарок остается у того, кто его получил.

Но может ли такое быть? — спрашивает Гемара.

Талмуд дает примеры различных ситуаций.

Положим, человек предъявляет претензию на поле, которым владеет другой человек. Тот, другой предъявляет документ, подтверждающий его право на поле, а, кроме того, на его стороне — хазака (то обстоятельство, что он в течение трех лет обрабатывал его и собирал с него урожай, и никто не оспаривал его право на это).

Но почему он не ограничивается каким-то одним доказательством? Ведь каждое из них — достаточно весомо. А если, скажем, в суде будут рассматриваться оба, какое из двух возьмут за основу?..

Ответы на эти вопросы не так просты, как может, на первый взгляд, показаться. Их обсуждение с разных позиций вы найдете в нашем следующем обзоре...

Автор текста Барух Шнайдер

На нашем листе Талмуд продолжает обсуждать ситуацию: некто претендует на владение полем, однако другой человек заявляет, что он — хозяин поля и у него есть документ, подтверждающий факт приобретения этого поля у нынешнего “претендента”. А кроме документа, в его пользу свидетельствует так называемая хазака (дополнительное обстоятельство) — он продолжительное время (по закону хазака исчисляется сроком не менее трех лет) этим полем пользовался, и никто за весь этот период не опротестовывал его право на владение.

Талмуд выдвигает вопрос: какой из двух факторов будет иметь решающее значение при судебном разбирательстве — наличие документа или хазака, подтвержденная свидетельскими показаниями.

Суд должен вынести решение, прежде всего, на основании документа, — говорит Раби (раби Иегуда а-Наси, величайший Учитель, редактор Мишны; конец 2-го века).

Главное — хазака, — говорит Рабан Шимон бен Ѓамлиэль (глава Санѓедрина, 2-й век).

В чем состоит принципиальная разница между этими двумя подходами к проблеме? Исследованием этого вопроса и занимается Талмуд на нашем листе.

Речь здесь идет о документе, — высказывает свою точку зрения Абайе (амора, один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века), — одна из подписей под которым была сделана человеком, который по данному делу не имел права свидетельствовать в суде (скажем, был родственником одного из участником сделки).

В таком случае действительно именно хазака определяет судебное решение.

По ассоциации Талмуд напоминает о дискуссии между раби Меиром (ученик великого раби Акивы; 2-й век) и раби Элазаром (Учитель Мишны, 2-й век) по поводу гета (бракоразводного письма).

Как говорил тогда раби Элазар, решающее значение для суда имели показания свидетелей передачи гета, а подписи, поставленные под письмом при его составления должны были рассматриваться лишь как подстраховка, на случай, если по той или иной причине невозможно получить свидетельства его передачи в руки жены.

Талмуд проводит аналогию между позицией раби Элазара и позицией Раби, который, прежде всего, рассматривает документ и, обнаружив, что одна из подписей под ним недействительна, интересуется свидетельскими показаниями, подтверждающими акт передачи купчей.

Грань Истины, открытая Рабаном Шимоном бен Гамлиэлем, — делает вывод Талмуд, — лежит в одной плоскости с той, что открыта раби Меиром. Ибо раби Меир основное значение придавал свидетельству людей, подписавших гет. Той же позиции придерживался, видимо, и Рабан Шимон бен Гамлиэль, если бы при подписании документа, удостоверившие его свидетели имели бы на это полное право. Но, поскольку один из них такого права не имел, купчая, с его точки зрения, утратила законную силу, и оставалось лишь полагаться на показания свидетелей хахаки.

Если бы Раби и Рабан Шимон бен Гамлиэль дискутировали о документе с “неправильной” подписью,— возражает Абайе раби Авина, — то и предмета спора не было бы. Ведь сказал раби Аба (Учитель Талмуда в Эрец Исраэль; 4-й век): если документ оказался поддельным или подписи под ним поставили люди, у которых права на это не было, документ юридической силы не имеет.

Речь в дискуссии идет о том, — выдвигает другой вариант объяснения раби Аба, — что обе стороны, участвующие в сделке, подтверждают подлинность документа. Однако тот, кто продавал поле, утверждает, что на последнем этапе сделка была аннулирована, и документ оказался в руках покупателя случайно — продавец его потерял.

В таком случае дискуссия выглядит иначе. С точки зрения Раби, нет необходимости проверять подписи свидетелей, удостоверивших подлинность документа. Но Рабан Шимон бен Гамлиэль настаивает на этом. И в этой ситуации, чтобы установить, кто же — истинный хозяин поля на данный момент, проще проверить хазаку.

Талмуд обращается к трактату Бава Мециа, рассматривая фрагмент, где описывается противоположная ситуация.

Говорится здесь о кредиторе и должнике. Вексель — в руках должника, и кредитор утверждает, что выронил документ, а должник его поднял. Должник же уверяет, что получил расписку от кредитора, выплатив долг.

Какое решение проблемы предлагают Учителя?

Проверить подлинность подписей под векселем. И если их подлинность подтвердится, считать выплаченной половину суммы долга.

А если подтвердить их подлинность невозможно? Скажем, свидетелей уже нет в живых, и нет никого, кто знал бы их подписи…

Тогда документ юридической силы не имеет, — говорит Раби.

Все равно считать, что сумма долга наполовину выплачена, — говорит Рабан Шимон бен Гамлиэль. — Ведь и должник не отрицает подлинность документа…

Проанализировав эту историю, Талмуд делает вывод: угол зрения, под которым раби Авину предлагает рассматривать ситуацию с полем, для дискуссии по этому поводу не подходит.

В чем же истинный смысл этой дискуссии?

Речь здесь идет вот о чем, — подводит итоги Талмуд. Если бы на данный момент реальный владелец поля не упомянул о купчей, достаточно было бы рассмотреть показания свидетелей хазаки. Но если уж этот человек сослался на документ, как на подтверждение своего права на владение полем, необходимо, говорит Раби, проверить подлинность купчей и выяснить, правдивы ли слова представившего документ человека. Рабан Шимон бен Гамлиэль придерживается другой позиции: для того, чтобы выяснить, кто законный владелец поля, достаточно показаний свидетелей хазаки, и нет нужды проверять другие обстоятельства.

Ѓалаха (практический закон) следует точке зрения Раби.

Автор текста Ханох Лернер

На нашем листе Талмуд обсуждает проблемы оформления документа, подтверждающего, что долг выплачен частично.

В Мишне этого листа читаем:

В случае частичной оплаты долга, по мнению раби Иегуды (Учитель Мишны, 2-й век), необходимо составить новый документ (т.е. свидетели порвут старую и напишут новую расписку — на оставшуюся сумму, а дата останется прежней); по мнению раби Йоси (коллеги раби Иегуды), надо написать шовер (дополнительный документ, типа квитанции, подтверждающий, что кредитор получил от должника такую-то сумму).

Сказал на это раби Йоси: это и в интересах кредитора, ибо не ослабит его позиций (должник, боясь потерять или испортить документ, будет стараться поскорее выплатить оставшуюся часть долга).

Однако ѓалаха (практический закон) выводится не со слов раби Иегуды или раби Йоси, — подчеркивает рав Ѓуна (Учитель Талмуда, 3-й век). — Как говорил Рав, Учитель рава Ѓуны, бет дин (еврейский суд) уничтожает прежнюю расписку и составляет новую, с новой датой. Ибо только судьи — не свидетели — вправе распорядиться документом и заменить его. Свидетели же могут переоформить документ, если это — дарственная или какой-либо другой документ (например, купчая), согласно которому стороны ответственности не несут.

Как это часто бывает, Талмуд попутно останавливает внимание на понятии “ответственность”. И задается вопросом: о какой ответственности речь?

Допустим, некто взял в долг определенную сумму денег. С этого момента часть его имущества (на данную сумму) находится как бы в закладе и в случае неуплаты, по решению бет дина может быть взыскана в пользу кредитора. Часть имущества в возмещение одолженной суммы передается бет дином кредитору, даже если это имущество должником отдано в подарок или продано. В такой ситуации тот, кто приобрел владение должника, становится как бы его кредитором; и если у должника вновь появится имущество, “новоявленный” кредитор может по закону его взыскать в свою пользу.

Поэтому перед покупкой недвижимого имущества принято проверять в бет дине, нет ли у продавца какой-либо задолженности. И тому, у кого она есть, по понятным причинам чрезвычайно трудно продать свои владения, ибо в случае нужды он способен объявить, что продает имущество по низкой цене, но — без ответственности.

Учитывая подобные обстоятельства, ѓалаха (практический закон) не признает законность долгового обязательства или купчей, под которыми стоит дата, предваряющая акт реальной передачи владений или денег. И это вполне объяснимо.

Допустим, составлена купчая на приобретение дома — с датой и подписями. Дом будет передан новому владельцу, который выяснил, что у продавца нет долгов, лишь через месяц. За этот месяц, к примеру, продавец одалживает у кого-то деньги и не возвращает долг. Кредитор, по сути, незаконным образом может конфисковать у покупателя этот дом.

Если такие документы датированы “пост фактум”, после реальной передачи имущества или денег, то, если речь идет о кредите, документ считается законным, если о продаже имущества, купчая законной силы не имеет.

Поясним логичность такого правила на примере.

Допустим, некто продает поле, а затем, в промежутке между его реальной передачей и фиктивной датой акта продажи, выкупит поле обратно, требуя назад документ, покупатель может объявить, что потерял купчую. Взамен этой купчей выписывается шовер на возврат поля. И вот заканчивается фиктивный срок, покупатель “находит” прежний документ и представляет его в суд. По этому документу получается, что покупатель вторично купил то же поле, и он обманным путем забирает поле себе.

Итак, Талмуд, обсуждая и уточняя законы, старается предусмотреть любые возможности обмана.

Однако возникает вопрос: почему же разрешается датировать “пост фактум” долговое обязательство?

Рав Амнона объясняет: при предоставлении кредита, если обстоятельства меняются, выписывают новый документ, аннулируя прежний. Если, разумеется, брать за основу точку зрения раби Иегуды. Если же руководствоваться позицией раби Йоси (выписывать дополнительный документ), то и долговое обязательство, датированное “пост фактум”, не может быть признано законным.

Чтобы избежать недоразумений, — вносит уточнение рав Аши (великий Учитель, редактор Вавилонского Талмуда, конец 4-го века), — в самом шовере (дополнительном документе) пишут, что он относится к документу с такой-то датой (датированному более поздним числом).