Джек Коэн любит рассказывать историю, как женщина пришла к Альберту Эйнштейну за советом по поводу профессии своего очень способного, на ее взгляд, сына. «Юноша, — говорила она, — не знает, кем ему быть: ученым или — художником». «Ваш сын — творческая личность?» — спросил Эйнштейн. «Безусловно», — ответила посетительница. «В таком случае, из него получится хороший ученый…».

Похоже, и сам Джек Коэн воспользовался советом Эйнштейна.

Он вырос в Ист-Энде, восточной части Лондона, в районе, где жила в основном беднота. Однажды, когда он еще был ребенком, ему подарили небольшую книжку о Винсенте Ван Гоге, с репродукциями картин. Книга произвела на мальчика такое сильное впечатление, настолько захватила его, что долгие годы, мечтая о будущем, он представлял себя только художником.

— У меня и теперь много общего с Ван Гогом, — шутит Джек Коэн. — Во всяком случае, мои картины, как и его при жизни — не продаются.

В старших классах школы он изучал живопись, брал уроки рисования. Но потом, по его выражению — «оставил это на медленном огне». Почти на 30 лет.

— К тому времени, когда настала пора выбора профессии, я уже знал, что искусством трудно прокормиться, — рассказывает Коэн. — И решил, что сначала надо приобрести «твердую» специальность, а уж потом...

Потом были долгие годы серьезной учебы в одном из университетов Америки. Затем — должность научного сотрудника в исследовательском Центре штата Мэриленд. Но «первая любовь» не забылась, не ушла в небытие. В свободное от работы время он посещает студии живописи при художественной галерее «Коркоран» в Вашингтоне и в еврейском общинном центре в Роквилле (город в центральной части штата Мэриленд).

Научная деятельность Коэна требовала постоянных контактов с людьми. Занятия живописью дарили уединенность, которой ему так не хватало в повседневности. Внутренний эмоциональный баланс он восстанавливал за мольбертом.

Вернуться всерьез к пластическому искусству ему удалось лишь в начале 1990-х годов. И совсем не потому, что у него появилось свободное время. Нет, как раз в тот период он, получив должность профессора, преподавал на факультете фармакологии университета Джорджтауна, работал в онкологическом Центре и возглавлял проект исследований в области молекулярной биохимии в национальном научном Центре Арлингтона (Вирджиния). Однако Джек Коэн все острее ощущал, что накопленный за годы огромный багаж впечатлений нуждается в выходе. Его необычайная трудоспособность, самодисциплина и организованность позволили ему выкраивать на живопись, если не дни, то уж, по меньшей мере — часы.

Неверно было бы говорить, что искусство и наука — «полярные» сферы человеческой деятельности. И то и другое — творчество, в основе которого — внимание к каждой «детали», умение концентрироваться не только на главном, но и на «мелочах», как будто бы на первый взгляд, несущественных, на самом же деле способных воссоздавать целостную картину того или иного явления.

— Ученому важно осознавать, что мы смотрим на мир не глазами, но — разумом, — говорит Коэн. — То же свойство необходимо и художнику. С той разницей, что в процессе восприятия реальности у художника участвует и душа. И если развивать в себе этот тип видения, начинаешь замечать «скрытое». Видишь то, на что раньше не обращал внимания. Видишь, например, казалось бы, неуловимую игру световых бликов на человеческом лице, ощущаешь предзакатные превращения света в тени…

В 1964 Коэн в ходе реализации совместной научной программы впервые едет в Израиль и два года работает в институте Вейцмана. В 1966-м он возвращается в Соединенные Штаты. Но мысль о переезде в Израиль с тех пор не покидает его.

Принять такое решение оказалось очень непросто. Тогда же, в 1966-м он попытался найти в Израиле постоянную работу. Но — безуспешно. Прерывать карьеру ученого ему не хотелось.

В 1983 году на родину предков уезжают родители его жены. В 1991-м — дочь Мирьям (теперь она с мужем и тремя детьми живет в Беэр Шеве и работает адвокатом). Поехать за ней? А как же сын Шимон и внучки (дочери Шимона), которые остались в Калифорнии?..

«Зеленый свет», по выражению Джека, наконец, зажегся перед четой Коэнов в 1993 году. Ему предложили возглавить научный проект в израильском медицинском технологическом Центре имени Хаима Шиба при больнице Тель а-Шомер.

— В Израиле я почувствовал себя на месте, — продолжает рассказ Джек Коэн. И самое интересное — обрел истинную свободу. И дело не только в том, что у меня появилось больше времени на занятия живописью. Но, скорее, в том, что здесь у моего творчества появилось «новое измерение». В моей жизни начался совершенно иной, необыкновенный период. И сам я приобрел какое-то новое, неведомое прежде качество. И это, конечно же, находит свое отражение в картинах. Меня вдохновляет чарующая красота разнообразной израильской природы, люди, с которыми я общаюсь… За семь лет жизни в Израиле я написал намного больше работ, чем за 20 лет в Америке. Отпала необходимость оправдываться перед собой. Ведь раньше я, «забрасывая» живопись, испытывал беспокойство и твердил себе — «это не надолго», а за мольбертом — переживал, успею ли завершить научную работу в срок…

Когда человек — талантлив, когда он испытывает непреодолимую тягу к творчеству, его способности могут проявиться в самых разных областях человеческой деятельности. Яркий наглядный пример тому — жизнь Джека Коэна. И остается лишь удивляться, как ему удается вместить реализацию своих столь разнообразных идей замыслов в общее для всех людей временное пространство.

За годы службы науке он сумел написать и опубликовать порядка 250 научных работ по биохимии, фармакологии и онкологии. В том числе — пять книг и подробные аналитические обзоры научной литературы, помогающие ученым сориентироваться в океане специальных публикаций.

Кроме этого, Коэн написал автобиографический роман о еврейском ребенке, детство которого в 50-е годы прошлого столетия проходило в одном из восточных районов Лондона. И — серию коротких рассказов по впечатлениям, которые произвел на него Израиль.

Ну и, конечно же — живопись, «первая любовь», которая никогда не покидает его. В своих картинах он рассказывает людям о красоте самых простых, обыденных вещей. О том, какое эмоциональное богатство можно найти в отброшенной деревом тени, в свете, струящемся сквозь жалюзи. О том, как прекрасно все, что окружает нас в мире…

В Израиле у Джека Коэна было несколько персональных выставок.