New Page 1
|
|
О Трактате Санѓедрин
New Page 4
Лист 72
На
трех предыдущих листах Талмуд
неоднократно объясняет, что бен
сорер — взбунтовавшийся,
своенравный сын (подросток,
который попал в дурное
общество и пристрастился к
воровству, пьянству и
обжорству), наказывается
смертной казнью — побивают
камнями (этот вид казни
называют скилой) не за
совершенное преступление (воровство),
за которое ему, разумеется, не
полагается казнь, но — аль
шем соф, то есть —
превентивно, во избежание
более тяжелых (для него самого,
и, прежде всего — для общества)
последствий, так как такой
подросток неминуемо станет
убийцей и грабителем.
На нашем листе Талмуд
приводит еще один случай
превентивного наказания (казни).
Речь идет о грабителе, “совершающем
подкоп” — о человеке, который
ведет подготовку к тому, чтобы
забраться в чужой дом с целью
ограбления. Тора разрешает
убить его, несмотря на то, что
его уличили лишь в дурном
намерении, и на момент “задержания”
он никого не убил.
Талмуд дает пояснения. Такой
человек, как и бен сорер ,
представляет угрозу для
общества. Положим, во время
ограбления, хозяева дома
обнаружат вора, и он может
убить их, если они окажут ему
сопротивление...
Анализируя Мишну,
посвященную грабителю, “совершающему
подкоп” (или “взлом”), Талмуд
обращает внимание на фразу:
Если (в процессе подкопа или
взлома) такой грабитель что-то
ломает (разбивает),
ответственности за это он не
несет .
И
уточняет: по закону, за одно
преступление человека не
наказывают дважды; но если он
за одну “вылазку” совершил
несколько преступлений, ему
присуждают лишь самое тяжкое
из полагающихся за все это
наказаний. Однако, если
преступник разбил что-то,
выбираясь из дома после кражи,
он обязан заплатить за это, как
любой другой человек (если
выяснилось,
что убийство хозяев дома не
входило в его намерения).
Известно, что любой человек,
обнаружив, что его собираются
обокрасть, окажет
сопротивление грабителю. Зная
это, грабитель, готовясь к
ограблению заведомо готов в
случае, если ему окажут
сопротивление, убить хозяев
дома, который он намерен
ограбить. Иными словами, вор,
хотя он и ставит перед собой
лишь одну цель —
насильственным путем
присвоить себе чужое
имущество — одновременно
является и потенциальным
убийцей. Так объясняет Рава
(величайший Учитель Талмуда
четвертого поколения; 4-й век)
закон Торы, разрешающий убить
грабителя, совершающего
подкоп. И в подтверждение
своих слов приводит принцип
Торы: если кто-то собирается
убить тебя — опереди и убей
его.
В Торе закон о грабителе,
пытающемся проникнуть в дом,
сформулирован таким образом:
“Если при подкопе будет
найден вор и убит — за такое
убийство не полагается
наказание; если же сияло
солнце над ним (имеется в виду,
что было совершенно очевидно,
что грабитель не угрожает
жизни хозяев дома, в который
пытается проникнуть), убийство
его карается смертью…” (Шемот,
гл. 22, ст. 1).
Талмуд анализирует эту
формулировку и обнаруживает,
что на основе этой цитаты
можно сделать два
противоположных вывода. С
одной стороны, получается, что
опередить и самому убить
грабителя разрешается только
в том случае, если ты абсолютно
уверен, что он намерен убить
тебя. С другой — ты вправе
убить вора, если у тебя
появились сомнения по поводу
его намерений, но если
очевидно, что он не хочет тебя
убивать, ты не имеешь права
убивать его.
Как действовать в подобных
обстоятельствах? Как с
достаточной степенью точности
“вычислить” намерения
преступника ?
В результате углубленного
анализа Талмуд приходит к
такому решению проблемы:
обычного грабителя при
попытке проникновения в дом
можно убить, ибо известно, что,
не исключая возможности
столкновения с хозяевами
объекта ограбления, он, как
правило, готов уничтожить их;
однако в особых случаях, когда
существует высокая степень
уверенности, что данный
грабитель не убьет хозяев,
даже если они окажут ему
сопротивление, убить его
разрешается, если известно
наверняка, что он замышляет не
только кражу, но и убийство.
О каких “особых” случаях
идет речь?
Талмуд объясняет: например,
отец собирается обокрасть
сына. В этой ситуации сын,
исходя из контекста семейных
отношений, способен сделать
реальный вывод о намерениях
отца.
Детально разобрав возможные
варианты обстоятельств,
Учителя дают рекомендации.
Если хозяин дома попадает в
ситуацию, когда грабителя
разрешается убить, это можно
делать даже в шаббат (в
Субботу), ибо его жизнь — под
угрозой. Однако в том случае,
когда известно, что при
попытке ограбления угрозы для
жизни хозяина дома нет,
грабителя нельзя убивать.
Более того, еврейский закон
предписывает спасти его,
если его жизни грозит
опасность. Скажем, вор делал
подкоп и его завалило землей.
Причем, ради его спасения (как
и ради спасения любого другого
еврея) можно нарушить шаббат .
Возвращаясь к формулировке
данного закона в Торе, Талмуд
обращает внимание, что об
убийстве грабителя сказано в
безличной форме — “…будет
убит”. И делает вывод, что
убить вора может не только сам
хозяин дома, жизни которого он
угрожает, но и любой другой
человек. Дело в том, что
грабителя, проникающего в дом
и, судя по всему, не
исключающего, что ему придется
убить хозяина дома, традиция
причисляет к определенной
категории — родеф (в
переводе с иврита —
преследующий, т.е. человек,
который гонится за другим
человеком, чтобы убить его).
Остановить родефа, убийцу,
преследующего жертву, может (и
должен) каждый, кто становится
свидетелем этой погони. И если
единственный способ
остановить родефа —
убийство, любой может сделать
это, не рискуя, что его осудят
на казнь.
Важно, однако, помнить о том,
— предупреждают Учителя, —
что при малейшей возможность
спасти преследуемого, не
убивая преследователя (например,
лишь ранив его), убивать его
нельзя. Ибо такое убийство
будет рассмотрено в суде как
тяжкое преступление. Тора
разрешает убийство родефа,
человека, который еще не лишил
другого человека жизни, лишь в
самом крайнем случае.
Автор текста
Александр Капер
Лист 73
На нашем листе Талмуд
продолжает обсуждать законы,
связанные с ситуацией, когда
грабитель пытается проникнуть
(например, при помощи подкопа)
в дом жертвы (см. на сайте обзор
листа
72).
И анализирует обстоятельства,
при которых можно (или нельзя)
убивать родефа — человека,
преследующего свою
потенциальную жертву.
И прежде всего, уточняется
определение понятия родеф .
Мишна подчеркивает, что родефом
называют того, кто
предпринимает погоню с целью
убить человека, а также — того,
кто пытается догнать мужчину
или запрещенную ему женщину с
целью изнасилования. В
каждом из этих трех случаев,
— говорит Мишна, — можно
остановить родефа даже
ценой его жизни. Однако того,
кто собирается совершить
какое-либо другое тяжкое
преступление, строго
запрещенное Торой (скажем,
скотоложество, нарушение
законов Субботы или
идолопоклонство), останавливать
ценой жизни нельзя .
Талмуд ведет поиск
источников в Торе, на которых
основаны положения Мишны. И
находит такую фразу: “Не стой
над кровью ближнего своего” (Ваикра,
гл. 19, ст. 16).
То
есть еврейский Закон в
лаконичной форме запрещает
еврею равнодушно наблюдать
за тем, как погибает ближний,
вменяя ему в обязанность
прийти на помощь во имя его
спасения. Однако вопрос, где
сказано, что спасти ближнего
разрешается целой жизни
преследователя, остается.
Учителя, раби Ишмаэль (великий
Учитель Мишны, 2-й век), в
частности, обнаруживают
аналогию в книге Дварим,
в отрывке, где говорится: если
кто-либо изнасилует
обрученную (ставшую невестой)
девицу в поле (таком месте, где
некому ей помочь), “умрет
человек, изнасиловавший ее…
ибо он подобен убийце,
вставшему на ближнего своего,
чтобы убить его... Ибо в поле
нашел он ее, кричала
обрученная девица, но не было
никого, кто мог бы спасти ее.” (Дварим,
гл. 22, ст. 25-27).
Из этого отрывка, — говорит
раби Ишмаэль, — мы видим, что в
случае подобной попытки
изнасилования, можно
остановить насильника даже
ценой его жизни (хотя он никого
убивать не собирался). Ведь
сказано здесь: “...не было
никого, кто мог бы спасти ее”.
А это означает, что если бы
была малейшая возможность
спасти ее (даже убив
насильника), следовало бы это
сделать.
Более того, Тора уподобляет
этот случай попытке убийства.
Чтобы сообщить нам, что и в
случае, когда родеф
преследует жертву, чтобы убить,
спасение предполагает любой
способ, включая (при
отсутствии другой возможности)
убийство преследователя.
В Тосефте (добавления к Мишне,
записанные раби Хией —
Учитель Талмуда в Эрец
Исраэль, начало 3-го века,
учеником раби Иегуды —
великий Учитель Мишны, 2-й век)
сказано: “Учили мудрецы: если
грех (изнасилование) уже
совершен, насильника нельзя
убивать, а также его нельзя
убивать, если есть возможность
спасти жертву как-либо иначе.
Раби Иегуда говорит, что и в
случае, когда сама
пострадавшая просит: “Не
трогайте его!”, боясь, чтобы он
ее не убил, насильника не
убивают”.
В отличие от раби Иегуды,
другие Учителя высказываются
за то, что с мнением
пострадавшей в случае
изнасилования считаться не
следует .
Талмуд выдвигает вопрос: на
чем построена логика раби
Иегуды и в чем заключается
принципиальное различие между
его точкой зрения и позицией
других Учителей?
Рава (величайший Учитель
Талмуда; Вавилон, 4-й век)
объясняет: Учителя
рассматривают закон Торы,
позволяющий спасти женщину от
изнасилования ценой жизни
насильника, как защиту чести и
достоинства женщины. Поэтому,
если изнасилование уже
совершено, насильника не
убивают на месте, а судят и, в
случае, если было доказано, что
он совершил преступление
сознательно, отдавая себе
отчет в тяжести совершаемых им
действий, казнят. Однако, в тот
момент, когда
изнасилование еще не
совершено, честь женщины
защищают даже против ее воли.
Раби Иегуда расценивает этот
закон Торы как меру,
направленную на спасение
женщины от гибели. И тогда,
если она сама просит его не
убивать, делать это не следует.
Раши (комментатор Талмуда;
Франция, 11 век) подчеркивает:
существует множество скромных
женщин, готовых скорее
погибнуть, чем позволить себя
изнасиловать; и именно ради
спасения жизни таких женщин
разрешается убить насильника.
Отметим, что ѓалаха (практический
закон) в данном вопросе
установлена по мнению
большинства Учителей, и
спасать женщину от
изнасилования необходимо даже
в том случае, когда сама она из
страха перед насильником
просит не убивать его.
Автор текста
Александр Капер
Лист 74
На предыдущем листе, как мы
помним, Талмуд обсуждал
ситуацию, когда один человек
гонится за другим, чтобы убить
его. Такой человек называется родеф
— “преследующий”. Его можно,
а в некоторых случаях даже
нужно ,
убить (если нет иной
возможности спасти его
потенциальную жертву — см. на
сайте обзор листа
73).
Тот же закон применим и к
ситуации, когда кто-либо
пытается совершить
изнасилование. Однако,
человека, совершающего другие
тяжелые преступления, такие
как идолопоклонство или
скотоложество, ценой его жизни
останавливать нельзя. Такого
человека следует судить — так
же, как любого другого
преступника.
Талмуд, продолжая обсуждать
эту тему, приводит
высказывание раби Йоханана
(величайший Учитель Талмуда в Эрец
Исраэль, 3-й век), который
говорит, что человек под
страхом смерти может нарушить
любые запреты Торы, кроме —
запрета на идолопоклонство,
кровосмешение и убийство.
Разве не противоречит это
высказывание, — отмечает
Талмуд, — словам раби
Ишмаэля (великий Учитель
Мишны, 2-й век), который говорил:
если человека ставят перед
выбором, поклониться идолам
или умереть, ему следует
поклониться, чтобы спасти свою
жизнь. И объяснял: мы узнаем об
этом из фразы Торы, в том месте,
где говорится о заповедях —
“…и (человек) будет жить ими”
(Ваикра ,
гл.
18, ст. 15), т.е. будет жить
заповедями, а не погибать
из-за них.
Как мы неоднократно говорили,
наши Учителя в процессе
дискуссий раскрывают
различные грани Истины. Так и
нашем случае: в проблеме,
касающейся исполнения
заповедей, раби Йоханан и раби
Ишмаэль усматривают различные
аспекты Истины.
Талмуд приводит другую
цитату из Торы: “И не
оскверняйте Моего Святого
Имени, и буду Я освящен в среде
сынов Израиля” (Ваикра,
гл. 22, ст. 32). И спрашивает: разве
это не будет хилуль а-Шем (осквернением
Имени Творца), если еврей,
испугавшись угроз, согласится
прилюдно поклониться идолам? !
Высказывая свою позицию,
раби Йоханан, — подчеркивает
Талмуд, — руководствовался
точкой зрения раби Элиэзера
(тана,
Учитель Мишны второго
поколения, 1-й век), который
выстраивал логику на основе
такой цитаты из Торы: “И люби
Всевышнего твоего всем своим
сердцем и всей своей душой и
всем, чем ты обладаешь” (Дварим,
гл. 6, ст. 5). Из того, что любить
Всевышнего нужно всей душой,
следует, что даже если эта
любовь будет стоить нам “души”
(т.е. жизни), следует
пожертвовать ею. Однако, после
этого Тора добавляет: “и всем,
чем ты обладаешь”, ибо для
некоторых людей имущество
дороже жизни.
Что же касается запретов на
убийство и кровосмешение, о
которых раби Йоханан сказал,
что их нельзя нарушать даже
под страхом смерти, мудрецы
говорят, что он следует здесь
мнению великого раби Иегуды
а-Наси (редактор текста
Мишны, начало 3-го века),
который из того, что Тора
сравнивает изнасилование с
убийством, как сказано: “…ибо
подобно человеку, восставшему
на ближнего своего, чтобы
убить его, таково же и это”,
делает вывод, что так же, как
нельзя убивать другого даже
под страхом смерти, нельзя
совершать кровосмешения (вступать
в запрещенную Торой половую
связь) даже, если это может
спасти жизнь.
Талмуд спрашивает: откуда
выводится закон, запрещающий
убийство другого ради
собственного спасения. И
отвечает: это — свара пшута,
то есть — естественная,
очевидная мысль, не
нуждающаяся в доказательстве.
Раши (комментатор Талмуда;
Франция, 11 век) объясняет: факт,
что угроза жизни позволяет
нарушать все заповеди Торы,
свидетельствует о том, сколь
дорога Всевышнему жизнь
каждого еврея; однако в случае
убийства ситуация меняется —
кто-то из двоих все равно
погибнет, и поэтому запрет на
убийство при любых
обстоятельствах остается в
силе.
Талмуд рассказывает такую
историю. Пришел как-то к Рабе
(великий Учитель Талмуда в
Вавилоне; конец 3-го века) еврей
и сказал, что наместник его
города требует, чтобы он убил
человека, а если не согласится,
он прикажет убить его самого.
— Пусть лучше убьют тебя, но
ты не убивай, — ответил Раба .
— Кто сказал, что твоя кровь
краснее (т.е. твоя жизнь
дороже), чем его...
Раби Йоханан уточняет:
разрешение ради спасения
собственной жизни нарушать
все заповеди, кроме трех, не
относится к временам, когда
евреи подвергаются
целенаправленным гонениям (власти
запрещают учить Тору и
исполнять ее заповеди). В такой
ситуации следует жертвовать
жизнью даже за мельчайшую из
заповедей. И вообще, если кто-то
пытается заставить еврея
прилюдно нарушить какую-либо ,
пусть самую “незначительную”,
заповедь, он, даже если за это
грозятся его убить, не должен
ее нарушать.
Что подразумевается под
словом “незначительная”? —
спрашивает Талмуд. И дает
пример: это может быть
заповедь определенным,
принятым у евреев способом
завязывать шнурки на
сандалиях.
И другой вопрос выдвигает
Талмуд: сколько человек должно
присутствовать, чтобы в силу
вступил запрет — “прилюдно”
под угрозой отказываться от
исполнения даже “незначительной”
заповеди?
И отвечает: не менее десяти
взрослых евреев, то есть, как
минимум — миньян .
Автор текста
Александр Капер
Лист 75
Девятая глава трактата Санѓедрин,
которая начинается на нашем
листе — логическое
продолжение предыдущих. Здесь
обсуждаются преступления,
относящиеся к разряду
наиболее тяжких, наказуемых,
по закону Торы, срефой (вид
казни; в буквальном переводе —
сожжение), а также казнью саиф
(в буквальном переводе — меч, в
приложении к казни —
обезглавливание).
Поскольку, как мы могли
убедиться, изучая предыдущие
главы трактата, осудить
человека на казнь по
еврейским законам крайне
сложно — даже в том случае,
если никто не сомневается, что
подсудимый виновен — наша
глава обсуждает также
возможность “административного”
наказания, которое может
применить к осужденному бет-дин
(еврейский суд), призванный
защитить общество от
преступников и
злоумышленников.
Первая Мишна нашей главы
перечисляет преступления, за
которые по закону Торы
полагается срефа. К таким
преступлениям Мишна относит:
— сожительство
с матерью и дочерью
одновременно (речь идет о
человеке, который будучи женат,
вступил в связь с матерью или
дочерью своей жены);
— связь
с собственной дочерью, с
дочерью своей дочери или сына,
с дочерью дочери или сына жены;
— связь
с матерью матери и с матерью
отца жены;
— вступление
замужней дочери коэна (служитель
Храма; закон ограничивает
жизнь коэнов более
строгими рамками) в интимные
отношения с посторонним
мужчиной.
Талмуд начинает анализ Мишны
с поиска источников сделанных
в ней заключений. И приводит
цитату: “...Человек, который
возьмет женщину и ее мать, а
это — разврат, огнем будет
сожжен…” (Ваикра, гл.
20, ст. 14).
Но это как будто бы касается
только первого пункта данного
здесь перечисления —
одновременной связи с матерью
и дочерью. Откуда же выводятся
остальные случаи?
Талмуд объясняет: здесь
употреблено слово “разврат”;
то же слово находим в другом
фрагменте Торы (еще до этого) —
“Наготу жены и дочери ее не
открывай, дочь сына ее и дочь
дочери ее не бери, чтобы
открыть их наготу, ведь они —
родственники, и это — разврат”
(Ваикра, гл. 18, ст. 17)
Тора,
перечисляя виды запрещенных
связей (“с женой и ее матерью”,
“женой и ее дочерью” и т. д.) и
называя это “развратом”, не
просто дает негативную оценку
подобных отношений, но —
подчеркивает, что они
находятся в одинаковом
статусе и, соответственно,
нарушившие эти запреты
получают одинаковое наказание.
Далее Талмуд выдвигает
следующий вопрос: откуда
известно, что к этому же
разряду преступлений
относятся не только связь “с
дочерью ее дочери” и “дочерью
ее сына” (потомки жены), но и с
“дочерью его дочери” и “дочерью
его сына” (потомки мужа)? Ведь
о них Тора говорит: “Наготу
дочери твоего сына и дочери
твоей дочери не открывай, ибо они
— твоя нагота” (Ваикра,
гл. 18, ст. 10). И слова “разврат”
здесь нет.
Сказал Рава (величайший
Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й
век) от имени рава Ицхака бар
Авдими: роль “присоединения”
этих запретов к общей группе
играет здесь слово “они”. В
стихе 17-м говорится: “...они
— родственники, и это — разврат”.
В нашем стихе (ст. 10) — “они
— твоя нагота”. И это означает,
что и случаи, описанные в нашей
цитате Тора квалифицирует как
разврат и за них, стало быть,
тоже полагается срефа .
И, наконец, Талмуд спрашивает:
откуда Мишна учит, что к срефе
приговариваются также за
связь с матерью матери и
матерью отца жены?
Абайе
(амора,
один из крупнейших Учителей
Талмуда в Вавилоне, первая
половина 4-го века) отвечает на
этот вопрос так: в
вышеприведенном запрете Торы
— “Наготу жены и дочери ее не
открывай, дочь сына ее и дочь
дочери ее не бери, чтобы
открыть их наготу… это —
разврат” (Ваикра, гл. 18,
ст. 17) речь идет о потомках жены
— ее дочерях и внучках, а в
словах Торы — “И человек,
который возьмет женщину и ее
мать — это разврат…” (Ваикра,
гл. 20, ст. 14) говорится о ее
предках, то есть — о матери.
Отсюда, говорит Абайе, делаем
вывод: запрет на связь с
предками жены
распространяется до третьего
поколения (ее бабушек), подобно
тому, как запрет на связь с
потомками жены (и
соответственно — наказание)
распространяется до третьего
поколения (ее внучек).
Употребленное в цитатах слово
“разврат” призвано, как мы
видели, подчеркнуть
тождественность этих
преступлений.
Автор текста
Александр Капер
Лист 76
На нашем листе Талмуд
продолжает обсуждать первую
Мишну главы, как и на
предыдущем листе исследуя
источники, обуславливающие ее
заключения (см. на сайте обзор
листа
75).
Остается выяснить, на
основании каких слов в Торе
Мишна делает вывод о том, что
вступивший в связь со своей
собственной дочерью, мать
которой не была его женой,
карается казнью под названием срефа .
Сказал Абайе
(амора,
один из крупнейших Учителей
Талмуда в Вавилоне, первая
половина 4-го века): это следует
из запрета Торы, где говорится
— “Наготу дочери твоего сына
и дочери твоей дочери не
открывай” (Ваикра, гл.
18, ст.10). Если дочь дочери
запрещена, то сама дочь — тем
более запрещена (этот
принцип логического
рассуждения называется каль
ва-хомер).
Но человека нельзя казнить,
строя обвинительное
заключение на основе
логических рассуждений и
умозрительных заключений, —
парирует Талмуд. — Источником
могут служить четкие указания
Торы или выводы, в основе
которых лежит одно из
тринадцати правил толкования
Торы, полученных вместе с
Торой на горе Синай. Это — один
из важнейших принципов
еврейского законодательства.
Иными словами, логически,
руководствуясь принципом “тем
более” (каль ва-хомер),
вывести установление о казни
нельзя.
В данном случае — можно, —
отвечает Абайе. Запрет на
интимные отношения с “дочерью
дочери” автоматически должен
включать в себя и запрет на
связь с дочерью. Ведь именно
через нее осуществляется
родство с ее дочерью. И если
дочь дочери запрещена, как
родственница, это может быть
только в том случае, если сама
дочь запрещена, ибо ее родство
— ближе.
Талмуд приводит слова Торы:
“Не оскверняй свою дочь,
развращая ее” (Ваикра,
гл. 19, ст. 29).
Здесь говорится, — отмечает раби
Элиэзер (Учитель Мишны, 1-й
век), — об отце, который отдает
свою дочь замуж за старика (тем
самым, считает Тора, он толкает
ее на разврат и измену мужу ).
Речь идет о человеке, который
намеренно не выдает замуж свою
взрослую дочь, — говорит раби
Акива (величайший Учитель
Мишны, 2-й век).
Талмуд приводит также
высказывание рава Иегуды
(амора
второго поколения, великий
Учитель Талмуда; 3-й век),
который, от имени Рава (крупнейший
Учитель Талмуда, 3-й век) дает
негативную оценку тому, кто
женит своего сына, который еще
не достиг совершеннолетия.
Эту тему Талмуд завершает
словами Учителей, которые
говорят, что человек должен
любить свою жену, как самого
себя, а уважать больше, чем
себя; наставлять на праведный
путь своих сыновей и дочерей и
женить их, когда они достигнут
зрелости или незадолго до
этого.
Далее Талмуд дает текст
второй Мишны, в которой
сообщается, что существует два
вида преступников, которых
казнят, отрубая им мечом (саиф)
голову. К ним относятся убийцы ,
а также жители города,
население которого стало
идолопоклонниками (на
иврите такой город называется
— ир а-нидахат).
Мишна уточняет: казни
подлежит убийца, который нанес
(жертве) смертельный удар
камнем или железом (т. е. —
предметом, которым
действительно можно человека
убить) или утопил человека,
погрузив его в воду таким
образом, чтобы он не мог
вынырнуть, или сжег, сделав так,
чтобы жертва не имела шансов
на спасение. Однако, если
жертва имеет возможность
вынырнуть из воды или спастись
от огня, но все же погибла,
убийцу не казнят .
Точно также не казнят того,
— продолжает Мишна, — кто
натравил (на другого) собаку
или подбросил ему змею,
и
(от этого) человек умер.
Того, кто, держа в руке змею,
воткнул ее ядовитые зубы в
другого и убил его, считают
убийцей, которого следует
осудить на смертную казнь, —
говорит раби
Иегуда.
И этот вид убийства должно
относить к разряду “косвенных”,
— говорят другие Учителя. —
Его поступок приравнивается к
тому, как если бы он натравил
на другого человека собаку.
Поэтому его не казнят.
Талмуд, обсуждая текст Мишны,
задается вопросом: почему Тора
не определяет размеры
железного орудия убийства?
Шмуэль (Учитель Талмуда
первого поколения; 3-й век)
объясняет это так: железным
предметом можно убить по-разному
— ударить, как камнем или
дубиной (для этого брусок
железа должен быть, разумеется,
достаточно большим), или
заколоть (и тогда кусок железа
может быть совсем маленьким).
Далее Талмуд выдвигает новый
вопрос: зачем Мишна описывает
два варианта случая, когда
один человек толкнул другого в
воду? Разве не достаточно было
бы сказать, что тот, кто
толкнул и не дал вынырнуть,
заслуживает смертной казни?
И отвечает на него таким
образом.
Человек, который толкнул
другого в воду и предоставил
ему возможность выплыть — еще
не убийца (во всяком случае его
не казнят, даже если попавший в
воду утонул). Убийца тот, кто не
дал другому вынырнуть (даже
если в воду утонувшего толкнул
кто-то третий) — его
полагается казнить.
Автор текста
Александр Капер
Лист 77
На нашем листе Талмуд
продолжает обсуждать виды
преступлений (в результате
которых один человек лишает
другого жизни), вынося
определение, кто из виновников
считается убийцей,
заслуживающим смертной казни (Мишну
и начало обсуждения см. в обзоре
листа
76).
Суммируя сказанное на
предыдущем листе, Талмуд
делает вывод: человека
называют убийцей и осуждают на
казнь лишь в том случае, если
он лишает жизни другого своими
непосредственными и
осознанными действиями. Если
же он стал виновником смерти
лишь косвенным образом, его,
согласно законам Торы, не
казнят — даже если эти “косвенные
обстоятельства” подстроены
им умышленно.
Итак, суть проблемы сводится
к тому, чтобы четко отделить “непосредственное”
убийство от “косвенного”.
В помещенной на предыдущем
листе Мишне мы прочли, что тот,
кто удерживал человека под
водой, не давая ему вынырнуть,
считается убийцей, тот же, кто
столкнул человека в воду, но не
препятствовал его попыткам
спастись, убийцей не считается.
То есть юридически нет разницы
между убийцей, который зарубил
свою жертву топором и тем, кто
удерживал человека под водой (пока
жертва не задохнулась). Оба
убийства квалифицируются как
“непосредственные”. Другое
дело, если некто погиб,
например, от укуса
натравленной на него змеи. Это
— “косвенное” убийство.
Талмуд, как обычно ,
выясняет источник этого
правила в Торе.
Такой вывод следует из
сказанного — “И если из
ненависти ударил он его своей
рукой и тот умер, будет казнен
ударивший, он — убийца” (Бамидбар,
гл. 35 ст. 21), — говорит Шмуэль
(Учитель
Талмуда первого поколения; 3-й
век).
Далее, Талмуд рассматривает
тему убийства применительно к
животным. И приводит слова Равины
(один
из крупнейших Учителей,
редактор окончательного
варианта Талмуда; конец 5-го
века): тот, кто создает для
чужого животного условия, в
которых оно неминуемо гибнет и
лишено шансов на спасение (например,
привязывает чужую корову под
палящими лучами солнца),
обязан заплатить хозяину
коровы, как если бы он просто
убил ее. То есть убийство в
этом случае считается
предумышленным.
В подобных случаях виновник
гибели животного
освобождается от возмещения
ущерба, — говорит рав Аха бен
Рава (коллега Равины). И
обосновывает свою точку
зрения таким образом: нельзя
автоматически переносить
законы, действующие в случаях
убийства человека, на ситуации,
когда жертва — животное.
Продолжая обсуждение темы о
непосредственном и косвенном
убийстве, Талмуд оперирует
высказыванием Равы
(величайший
Учитель Талмуда четвертого
поколения; 4-й век): тот, кто
связал человека и оставил его
умирать от голода, считается
виновником смерти, но смертной
казни не подлежит; однако тот,
кто оставил связанного
человека под палящими лучами
солнца или на морозе,
считается непосредственным
убийцей (как в случае, когда
человек погрузил другого под
воду и не дал ему возможности
вынырнуть). Впрочем, даже если
злоумышленник точно знал, что
обрекает жертву на гибель, но в
тот момент, когда он ее
связывал, палящих лучей солнца,
к примеру, не было, его
действия как непосредственное
убийство не расцениваются.
С позиции Равы, человека,
который связал другого и
положил его перед львом, не
казнят, однако, если он оставил
связанную жертву там, где
много комаров и они закусали
ее насмерть, это будет
считаться непосредственным
убийством, и виновного (если
его вина доказана) следует
казнить.
Далее Рава усложняет
ситуацию и говорит: если один
человек столкнул другого в яму,
а кто-то третий вытащил из этой
ямы лестницу, которая вела из
глубины ямы на поверхность, то
оба злоумышленника
непосредственными убийцами не
считаются. Не казнят
столкнувшего человека в яму
даже в том случае, если он
сначала столкнул свою жертву,
а потом вернулся и сам вытащил
из этой ямы лестницу — ведь у
жертвы все же была возможность
выбраться.
Рассматривает Талмуд и такой
случай: некто бросил камень о
стену, намеренно рассчитав,
что этот камень, отскочив от
стены, убьет стоящего рядом
человека. И заключает: он
считается непосредственным
убийцей, хотя как бы и не он сам,
но — отраженная сила его
броска нанесла смертельный
удар.
Если некто, намереваясь
убить человека, подбрасывает
камень вверх, — добавляет рав
Папа (амора, Учитель Талмуда
пятого поколения, конец 4-го
века), — и этот камень падает,
скажем, на голову жертвы, лишив
ее жизни, тот, кто подбросил
его — убийца и заслужил казнь.
Хотя и не ударил жертву
напрямую, но — лишь придал
камню потенциальную энергию,
которая потом, перейдя в
кинетическую, стала причиной
гибели. Талмуд именует такую
энергию — коах кахуш (непосредственная,
но видоизмененная энергия).
Содержание нашего и
следующего листов дает нам
возможность увидеть, какие
тонкие нюансы могут порой
предрешить судьбу обвиняемого,
который стал причиной смерти
другого человека и как
обстоятельно обсуждают
подробности наши Учителя.
Автор текста
Александр Капер
Лист 78
На нашем листе Талмуд
продолжает обсуждение темы
непосредственного и
косвенного убийства, начатое
на предыдущих листах (см.
обзоры листов 76
и
77).
Если десять человек убили
кого-то, нанося ему
одновременно или поочередно
удары палками, — говорит
Талмуд, — каждый из них в
отдельности непосредственным
убийцей не считается (поскольку
жертва погибла в результате
коллективных действий), и
казнить их нельзя. Раби Иегуда
бен Батера (Учитель Мишны,
конец 1-го века), усматривая в
этой ситуации иную грань
Истины, дает уточнение: если
они наносили жертве удары
поочередно, того, кто нанес
последний удар, после которого
пострадавший умер, следует
казнить, ибо его квалифицируют
в суде как “непосредственного”
убийцу.
Раби Йоханан, анализируя
позиции раби Иегуды бен Бтеры
и других Учителей, объясняет,
что в основе их точек зрения —
разное понимание слов Торы: “Если
кто-либо лишит какого-то
человека жизни…” (Ваикра,
гл. 24).
Раби Иегуда бен Батера
акцентирует внимание на
выражении — “какого-то
человека...” и заключает, что
оно придает всей фразе такой
смысл: даже если человек был
уже избит другими,
ответственность за его смерть,
со всеми вытекающими отсюда
последствиями, лежит на том,
кто нанес последний,
смертельный удар.
Другие Учителя делают из
фразы Торы иной вывод: убийцей
считается лишь тот, кто лично и
непосредственно лишает
человека жизни, однако в
случае, когда убийство
совершили десять человек,
нанося удары один за другим, каждый
совершил лишь десятую часть
преступления, и на
отдельного человека, который
участвовал в избиении нельзя
возложить полную
ответственность, даже если
жертва скончалась именно от
его удара.
Рава (величайший
Учитель Талмуда четвертого
поколения; 4-й век)
подчеркивает, что все
участвующие в данной
дискуссии Учителя, включая
раби Иегуду бен Батеру,
придерживаются общей точки
зрения: того, кто убил
смертельно раненого человека,
не казнят; но если кто-то
ударил уже избитого, однако не
получившего смертельного
ранения, человека и тот
скончался, он (этот “кто-то”)
будет обвинен в убийстве и,
если его вину докажут — казнен.
В чем же тогда суть дискуссии?
Только во взгляде на соучастие
в коллективном убийстве .
Учителя, освобождающие от
казни, рассматривают этот
случай (когда некто наносит
последний удар) как убийство
смертельно раненого человека.
Раби Иегуда бен Батера,
возлагающий на последнего
нападающего полную и
непосредственную
ответственность — как
убийство человека, не имеющего
смертельного ранения.
Далее Талмуд переходит к
обсуждению иного аспекта
законов, связанных с убийством.
И начинается это обсуждение,
как обычно, с Мишны.
Мишна нашего листа в кратком
изложении такова:
В случае, когда кто-либо
нанес кому-то удар, который мог
стать причиной смерти,
ударивший считается убийцей и
заслуживает казни, даже в той
ситуации, когда жертве, хотя ее
состояние после удара
оценивалось (специалистами) как
“безнадежное”, стало лучше, и
угроза жизни как будто бы
миновала, но потом наступило
резкое ухудшение и она умерла.
Так говорят Учителя .
Если жертве, находящейся
после удара в безнадежном (по
оценке специалистов) состоянии
стало лучше и (специалисты
констатировали), что угроза
жизни миновала, но жертва (через
какое-то время все же) умерла,
тот, кто нанес удар, от казни
освобождается, — говорит раби
Нехемия
().
Углубляясь в анализ
дискуссии, Талмуд приводит
источник из Торы, из которого
делают выводы раби Нехемия и
другие Учителя, цитируя фразу:
“А если встанет и будет ходить,
как здоровый, то чист будет
нанесший удар” (Шемот,
гл. 21, ст. 19) .
Раби Нехемия, объясняет
Талмуд, формулирует увиденную
им грань Истины таким образом,
потому что прочитывает в
данной фразе из Торы намек на
особое обстоятельство: если
специалисты после удара “приговорили”
жертву, а потом она пошла на
поправку и угроза жизни
миновала, умереть она могла
уже не от удара, но от чего-то
другого. Вот и получается, что
в этом случае того, кто нанес
удар, казнить нельзя.
В самом деле, с раби Нехемией
трудно не согласиться. Ведь
поверхностное прочтение
процитированной фразы как
будто бы сообщает нам: если
жертва не погибла, преступник
не становится убийцей и его не
казнят. Но это и так очевидно. А
Тора обычно не заостряет
внимание на банальных вещах.
Следовательно, есть в этих
словах определенный “подтекст”,
который и “расшифровывает”
раби Нехемия.
Талмуд приступает к анализу
позиции других Учителей и
выясняется, что она отнюдь не
противоречит точке зрения
раби Нехемии.
Какой же смысл вкладывают в
свое высказывание Учителя?
Речь здесь о том, что, как
говорят Учителя, того, кто
нанес сильный удар человеку,
держат, пока жертва жива, под
арестом. И если пострадавший
умирает, обвиняемого казнят,
если же — выздоравливает,
подсудимого освобождают.
Но, подчеркивает Талмуд, все
это имеет силу в одном случае:
когда изначально, после удара,
состояние жертвы определено
как безнадежное. Если же после
удара специалисты
констатируют, что нанесенное
ранение не представляет
угрозу для жизни потерпевшего,
даже если потом он все-таки
умирает, преступник казни не
подлежит.
Автор текста
Александр Капер
Трактат Санѓедрин
Трактат Санѓедрин
Введение
Напомним: мы изучаем трактаты четвертого (из шести) раздела Устной Торы. Весь
этот раздел посвящен исследованию и установлению путей достижения Истинной
Справедливости (подробнее
см. на сайте Введение к трактату Бава Кама).
Предыдущие трактаты —
Бава Кама,
Бава Мециа
и
Бава Батра
— рассматривают все аспекты поиска Справедливости в сфере человеческих
взаимоотношений, когда речь идет о спорном имуществе. А поскольку имущество —
бесконечно емкое понятие, в этих трактатах говорится практически обо всем, с чем
человеку приходится сталкиваться.
Основные темы трактата Санѓедрин, к изучению которого мы
приступаем, логически вытекают из содержания предыдущих. Теперь нам предстоит
узнать о средствах и “инструментах” достижения Справедливости.
Очевидно, такую цель можно реализовать, только если само общество и
государство строятся на принципах Истинной Справедливости. И это, естественно,
означает, что общественное устройство должно опираться не на придуманную людьми
переменчивую законность, но — на Законы которые дал человечеству Творец мира. Об
этом и пойдет речь.
В конце трактата (в последней) главе дается анализ основных положений нашего
мировоззрения, “методология” нашей подготовки к “Дням Машиаха” и завершению
“материалистического”
этапа всей человеческой истории (завершению шестого тысячелетия).
Но до этого мы ознакомимся с принципами судопроизводства, сущностью структур
исполнительной и законодательной власти, “механизмами” назначения наказаний и
освобождения от них и т.п.
Само название трактата — Санѓедрин
—
представляет собой сочетание слов соней
ѓадрат
(паним)
ба-дин (что
в переводе на русский язык означает — “не
терпящие искажений в судопроизводстве”).
При этом, по грамматическим правилам ряд гласных при соединении слов меняются.
О ком идет речь? Кто “не терпит искажений” ?
— Судьи Верховного суда. Поэтому слово Санѓедрин
обозначает и
— “Верховный суд”.
Уточним: в истинно еврейском государстве, в отличие от всех других стран,
Верховным судом называется не только Центральный, но и региональный суд,
уполномоченный определять наказания любого уровня — вплоть до самого высшего.
Главное — без искажения.
Трактат
Санѓедрин
— один из самых разнообразных по темам и ассоциативности мышления во всем
Талмуде.
Автор
текста Элиягу Эссас
Новая страница 1
|
|
New Page 1
|