Многие российские критики с редким в наши времена единодушием высоко
оценивают недавно вышедший на сцену московского театра
Многие российские критики с редким в наши времена
единодушием высоко оценивают недавно вышедший на сцену
московского театра «Сатирикон» спектакль под названием
«Контрабас».
Пьеса — Патрика Зюскинда. Режиссер — Елена Невежина.
Исполнитель главной роли — Константин Райкин.
МОНОЛОГ С КОНТРАБАСОМ
Михаль Арье
Судьба музыканта, одаренного
природой незаурядными способностями… Впрочем, нет.
Если говорить о содержании спектакля, слово «судьба»
здесь, наверное, не уместно. Потому что зрителю не
представляют на сцене событийный ряд, уложенный в
привычную схему «кто, с кем, как, где и когда». Авторы
спектакля не вспоминают о трудном детстве вундеркинда,
в руки которого с малых лет вложили музыкальный
инструмент. Не рассказывают о многосложном пути
формирования творческой личности.
Действие развивается по вертикали: от поверхности — в
неисчерпаемую глубину человеческой души.
Вначале вообще кажется, что перед тобой разыгрывают «антигимн»
одухотворенности. Ведь в представлении обывателя
музыкант — натура особая, наделенная, в отличие от
толпы, богатой нюансами гаммой самых возвышенных
чувств. Все в нем: и внешность и манеры, должно
отличаться от «серого» окружения, «лишенного искры
вдохновения».
В «Контрабасе» — не так.
Не в сверкании огней рампы, как положено артисту, предстает главный герой перед
публикой. Сцена являет зрительному залу тусклое помещение с беспорядочной грудой
ящиков из-под пива. И только контрабас в центре свидетельствует о
профессиональной принадлежности центрального персонажа пьесы.
Облик героя в первые минуты действия, скорее даже отталкивает — нарочито
неприятной внешностью, какой-то застарелой неопрятностью. Грузная фигура,
растоптанные шлепанцы, небрежно сползающие на нос очки…
Однако, вероятно, уже сам образ обаятельного в других ролях — в театре и кино —
Константина Райкина, заставляет зрителя присмотреться к персонажу внимательнее.
И, быть может, именно с этого начинается «чтение» духовной трагедии талантливой
личности, волей обстоятельств отодвинутой на жизненные задворки.
Да, он (главный герой пьесы) — музыкант, работающий в
государственном оркестре. Но его рабочее место —
всегда в последнем ряду. Тайно и страстно влюбленный в
певицу, наш контрабасист лишен надежды поймать на себе
во время концерта даже мимолетный ее взгляд.
Неоднократные решения объясниться ей в любви ничем не
заканчиваются…
Так и живет он в «последнем ряду» проходящей мимо него
жизни. Единственная, доступная ему отрада — его
контрабас. В отношениях со своим музыкальным
инструментом герой проявляет накопившиеся в нем
эмоции. Он любит свой контрабас и одновременно —
ненавидит. Восхищается им — и высмеивает его, словно
живое существо, обладающее сложным противоречивым
характером.
Многие монологи, произнесенные со сцены Константином
Райкиным, наполнены яростью и завистью. И тогда перед
публикой возникает образ ни в чем не сумевшего заявить
о себе пошляка. Но внезапно он пускается в философские
размышления, открывающие зрителю необозримые бездны
драмы человеческой невостребованности…
Все в спектакле — и театральная «атрибутика», и облик
главного героя — намеренно снижено до максимума. Это
работа на пике контраста внешнего, наносного и
переменного — и внутреннего, скрытого, наполненного
красотой одухотворенности. И именно такой контраст,
вероятно, способен предельно обострить зрительское
восприятие произведения.
Режиссура в спектакле как будто бы вовсе не ощутима.
Однако искушенная публика, разумеется, догадывается:
здесь использован особый прием. Вслед за своим
педагогом, известным российским режиссером Петром
Фоменко, Елена Невежина выдвигает в центр сценического
действия — актера, успешно применяя тактику выявления
его игровых особенностей.
Ее выбор исполнителя главной роли не обманул самые
лучшие ожидания. Игра Константина Райкина, давно и
хорошо знакомого любителям театра и кино, в очередной
раз поражает зрителя своей глубиной, богатством
тончайших нюансировок. С легкостью осваивая
пространство сцены, артист в течение двух часов
«держит» зал не только монологами, но и своей
неотразимой пластикой.
Он перемещается по сцене, одержимый муками
невысказанности, интимно делится с публикой своими
переживаниями, плачет навзрыд и тут же желчно
хихикает, потом — внезапно обрушивает на зрителя
достаточно длинную паузу (такое удается немногим
актерам), ждет реакции и, точно уловив момент,
подогревает ее острой репликой.
От начала спектакля и до финала Константин Райкин
умело ведет за собой зал, постоянно наращивая
напряжение. Но вот разбросанные им во время действия
по сценической площадке пустые ящики снова
укладываются в некое подобие порядка. Герой словно
освобождается от внутреннего гнета. Но не для того,
чтобы расслабиться. Застав публику врасплох, он
неожиданно концентрирует действие на беззащитной
оголенности человеческой души…
В своих рецензиях некоторые московские критики
сравнивают спектакль «Контрабас» с фильмом знаменитого
во всем мире Феллини «Репетиция оркестра». В нем,
используя оригинальную метафору — бунт музыкальных
инструментов — итальянский мастер показывает реальную
человеческую жизнь. «Живой» контрабас в спектакле,
одушевленные «орудия производства» музыкантов в фильме
Феллини — на этом ассоциативная связь между
произведениями, пожалуй, прерывается. Спектакль
«Контрабас» гораздо более индивидуализирован.
Необычная, точно выверенная интонация, позволяющая
заглянуть в самые потаенные уголки человеческой души —
истинная творческая удача его создателей.
| 
